Виктория Холт - Алая мантия
– Куда ты? – спросил он. Но она уже пролезла за секретер и портьеры, отодвинула картину и смотрела в отверстие.
– Нет, Пилар! – воскликнул Говард.
Он подбежал к ней, но она уже увидела при свете свечей сэра Уолтера и леди Харди. Вместе с ними были два незнакомых человека, которые, судя по испачканной грязью одежде, прибыли после долгого путешествия.
Они разговаривали тихо и серьезно. Пилар не видела их лиц, но понимала по их поведению, что они привезли плохие новости.
– Пойдем отсюда, Пилар, – настаивал Говард. – Ты не должна подсматривать. Часовня – священное место.
Внезапно они услышали слова одного из незнакомцев:
– Весь заговор раскрыт. Гиффорд оказался шпионом Уолсингема.
– Матерь Божья! – воскликнул сэр Уолтер. – Это означает, что каждое письмо, приходившее в крепость и отсылаемое оттуда в пивном бочонке, было прочитано Уолсингемом, прежде чем попасть в руки тех, кому оно предназначалось? Какое коварство! Притворяться священником! Что же будет теперь?
– Мы с трепетом этого ожидаем, – ответил незнакомец. – Уже произведено много арестов.
Говарду, наконец, удалось оттащить Пилар в середину комнаты.
– Что это означает? – воскликнула она. – Что произошло? Кто такой Гиффорд?
– Ты ведь знаешь, кто такой Уолсингем?
– Конечно. Он государственный секретарь королевы.
– И величайший враг всех католиков.
– И он открыл что-то… в чем замешаны люди из этого дома?
– Пилар, ради Бога, не говори никому ни слова о том, что ты видела и слышала!
– Я умею хранить секреты.
– Если ты не сохранишь этот секрет, то можешь навлечь на нас страшную беду. Ты ведь собираешься выйти за меня замуж, значит, ты уже одна из нас.
– Ты напуган больше, чем когда-либо, Говард. Тебе незачем так бояться. Я не позволю причинить тебе вред.
Он обнял ее и прижал к себе. Пилар наполняла нежность, какой она никогда не испытывала прежде. «Очевидно, это и есть любовь», – подумала она.
Пилар не могла заснуть. Это была самая волнующая ночь в ее жизни – правда, волнение было совсем другим, нежели во время пребывания в тайнике с мистером Хитом.
Увидев на небе первые признаки рассвета, Пилар встала с кровати и подошла к окну. Море, отражая алые облака, было розоватым. Цвет менялся, становясь все ярче. На востоке вода казалась перламутровой, розовое пятно распространялось все шире. Внезапно Пилар разглядела в утреннем тумане судно и, несмотря на его изувеченное состояние, узнала в нем корабль капитана.
В доме началась суматоха. Капитан возвращался спустя всего несколько недель после отплытия.
Его принесли на берег – он был так же изувечен, как его корабль. Но корабль можно было починить, а у капитана не было одной ноги, и в боку багровела рана, нанесенная шпагой. Он постарел на десять лет с тех пор, как оставил дом. Пилар, Исабелья и Бьянка перевязали его раны, но он отказывался лежать в постели, потребовал праздничный обед, как всегда по случаю его возвращения, и сел во главе стола. Пилар сидела справа. Его голос был таким же громким, ругательства – такими же частыми, а лицо временами приобретало устрашающе свирепое выражение.
Капитан усадил за стол всех домочадцев, включая слуг.
– Итак, я вернулся! – рявкнул он. – Не ожидали увидеть меня так скоро, разрази меня гром! Но я здесь, и, как видите, мне не повезло. Мы столкнулись с двумя нахальными испанцами, потопили одного, но люди с другого проникли к нам на борт – по крайней мере, двое. К тому времени я уже потерял ногу, но мы раз делались с ними, прежде чем они успели нам повредить. Одного швырнули за борт, а другого проткнули насквозь! Я бы не сидел сейчас здесь, если бы не этот парень. – Капитан указал на Петрока. – Он был рядом со мной, когда я уже совсем выдохся. Надо было видеть, как он проткнул этого испанца! Его кровь осталась на моей куртке, и я не стану ее счищать до конца дней! Да, вы видите меня здесь только благодаря Петроку Пеллерингу, который теперь лучший друг и мне, и всем вам. Пилар, возьми его за руку и поблагодари от имени моих домочадцев.
Пилар поднялась. Петрок встал вместе с ней.
– Нет-нет, – поспешно сказал он. – Не нужно ни каких благодарностей. Я сделал то, что должен был сделать. Иначе я бы проклял себя.
Глаза капитана сверкали от возбуждения. «Его приключениям пришел конец, – подумала Бьянка, – но он будет цепляться за прежнюю жизнь с помощью Пилар и этого парня».
– Мы все благодарны вам, – тихо сказала Пилар, – за то, что вы спасли жизнь капитану и доставили его домой.
Петрок взял ее за руку. Пилар не осмелилась посмотреть на него, так как стыдилась своих неудержимых слез. Она попыталась высвободить руку, но он крепко держал ее.
Внезапно эмоции вырвались наружу. Пилар вырвалась, подбежала к капитану, обняла его и разрыдалась.
– Тебя могли убить! – повторяла она.
Все застыли как вкопанные. Только капитан гладил обветренной рукой волосы дочери.
Те, кто наблюдал эту сцену, впервые увидели слезы, текущие у него по щекам.
Сентиментальное настроение капитана продлилось недолго. Он ковылял по дому на костыле, рыча от боли в боку. Казалось, дом сотрясает буря.
Всем было ясно, что капитан строит планы. Со старым распорядком было покончено навсегда – жизнь изменилась самым драматическим образом.
Исабелья со страхом сознавала, что капитан больше не сможет выйти в море. Он решил, что Петрок будет командовать кораблем, отправляться в плавание, привозить домой добычу, выделяя себе солидную долю. Но корабль и сокровища по-прежнему будут принадлежать капитану.
Сэр Эннис доверял Петроку. Он поручил ему командование кораблем, сделал его своим наследником и намеревался сделать сыном посредством брака с дочерью.
На третий день после возвращения капитан посвятил Пилар в свои планы. Он лежал в постели, ибо, к своему крайнему неудовольствию, был вынужден отдыхать несколько часов в день, а Пилар сидела рядом с ним.
– Пиллер, – сказал капитан, – я хочу поговорить с тобой.
Она выжидательно смотрела на него, а он снова и снова восхищался ее юностью и красотой.
– Пиллер, – продолжал капитан, – я уже прожил большую часть жизни. Я прожил ее так, как хотел: моей жизнью было море. Но теперь мне уже никогда не выйти в море. Я превратился в дырявую посудину, от меня нет никакого толку. Чтобы плавать по морям в эти великие дни, нужно быть сильным и крепким. Со мной кончено, Пиллер. Разрази меня гром, я бы проклял молодого Петрока за то, что он спас мою жалкую жизнь, если бы не ты. Только ради тебя я хочу жить. Я хочу видеть, как ты станешь хозяйкой моего корабля…
– Ты имеешь в виду… ты хочешь, чтобы я выходила в море?
