Лорен Уиллиг - Загадка кольца с изумрудом
Глаза Джейн заискрились.
— Я так и подумала. — Ведя гостей вниз по лестнице с видом хозяйки, давно привыкшей принимать посетителей, она добавила: — Жду вас завтра в половине третьего. Решим, как нам нарядиться.
— Нарядиться? — Летти не удалось скрыть замешательства.
— Неосмотрительно являться к лорду Вону как есть, — деловито произнесла Джейн. — Пойдут толки.
— Как мы есть теперь или на самом деле? — спросила Летти.
— Ни так, ни так, — ответил Джефф. Помогая жене забраться в экипаж, он задел рукой ее плечо. Летти словно обожгло раскаленным железом. Голос Джеффа звучал мягко, и было понятно, что он улыбается. — Может, вы придумали себе новый образ, да не успели нам сообщить?
— Еще не придумала, но кое-какие мысли имеются. — Летти больше почувствовала, нежели услышала, ответный смешок Джеффа.
— До завтра! — бодро воскликнула Джейн, махнув рукой на прощанье.
Джефф закрыл дверцу и сел рядом с Летти, вытянув ноги и положив руку на спинку сиденья. Как всякий мужчина, он неосознанно старался занять как можно больше места.
У Летти от близости мужа приятно защемило в затылке. Она украдкой скосила взгляд на пальцы, почти касавшиеся ее плеча. Нет, он и не думал к ней прикасаться. Просто удобнее устроил руку. Рука как рука. А может, эта рука что-то замышляет?
Что за нелепые бредни! Как рука может что-то замышлять? И ее все равно пришлось бы куда-то девать, вот он и решил положить рядом с плечом. Неужели лучше сидеть, прижав руки к коленям, как прилежный ученик?
— …не так ли?
— Что, простите? — смущенно переспросила Летти.
— Мне показалось, вам не пришлась по вкусу мысль о новых костюмах. — Джефф насмешливо вскинул бровь. — Или больше не желаете лицедействовать?
Его рукав задел прядь волос Летти, и по ее спине пробежал холодок. Дабы муж ничего не заметил, она поспешила ответить:
— Лицедействовать я бы не прочь, только получается у меня неважно.
— Не сказал бы, — возразил Джефф.
Летти промолчала, недоверчиво приподняв брови — совсем какой.
— Почему вы назвались мисс Олсдейл, когда отправились в Дублин?
Рука снова шевельнулась. Летти с таким напряжением следила за малейшими ее движениями, что ответила не сразу.
— Побоялась за свое и без того запятнанное имя, за достоинство. — Она поморщилась, вспомнив, как проснулась на пакетботе. — Только поэтому.
— Достоинство? — Джефф повернулся, чтобы взглянуть в глаза, задев коленом ее подол.
— Дьявол гордился, да с неба свалился, — проговорила Летти, поправляя юбку.
Джефф пристальнее всмотрелся в лицо жены. Колышущийся свет фонаря освещал его благородные черты.
— При чем тут гордость?
Летти поерзала на сиденье, словно ей было неудобно.
— Я не хотела показывать, что мы путешествуем поодиночке. О нашем супружестве и так болтают бог весть что. Зачем давать новый повод для сплетен?
— И вы решили стать миссис Олсдейл…
— Да, выдумка не из самых удачных, — произнесла Летги, тоном давая понять, что более не желает обсуждать свой поступок.
— Успех редко зависит от имени, — ответил Джефф, принимая отказ. — К тому же чем больше вымышленная фамилия походит на настоящую, тем выше вероятность, что вы будете на нее отзываться.
— А каковы ваши соображения по поводу Тротуоттла? — спросила Летти, довольная переменой темы.
Джефф вздохнул:
— Словцо необычное. Не исключено, впрочем, что этих Тротуоттлов целый выводок и живут они, не ведая нужды.
Перед глазами Летти возникла огромная стая гусей, вышагивающих но траве где-нибудь близ Солсбери.
— Но вы в это не верите.
— Нет.
— И до сих пор полагаете, что лорд Вон работает с ними…
— Я полагаю, что Вон работает лишь на Вона, — сказал Джефф. — Возможно, он ведет двойную игру, если это в его интересах.
— Какая ему от этого выгода? — спросила Летти. — К чему такие сложности?
— Они дают власть, — проговорил Джефф. — Спасают от тоски. Заставляют тренировать мозг. Всего не перечислишь. Во всяком случае, совесть Вона, как мне кажется, не беспокоит.
Летти вспомнила, как Вон стоял у гроба. Подобно серебру, которое он так любил, лорд Вон в любых условиях оставался тверд и бесстрастен. Его не волновали вопросы нравственности. Из отцовских книг Летти знала о существовании людей, которые не осложняли свою жизнь ни религией, ни суевериями и действовали, полагаясь только на разум, но впервые столкнулась со столь поразительным воплощением этой философии. Нет, такие люди ей определенно не нравились.
Она посмотрела на мужа. Погрузившись в мысли о тюльпанах и предательстве, он рассеянно смотрел в окно. Конечно, ума и рассудительности доставало и ему, но к ним примешивалось кое-что еще, и в сравнении с Воном Джефф казался куда более человечным. Быть может, то была ответственность. Совесть. Осознание, насколько хрупка жизнь, в том числе и его собственная. Это качество не обсуждают философы, его невозможно разложить на части и обратить в теорему. Оно просто есть и все. Потому-то Джефф и женился на девице без приданого и из обычной семьи, как только потребовали обстоятельства. Он выполнил свой долг, невзирая на то, что обстоятельства, по его мнению, подстроила сама девица. От этого редкого качества зависела бы и судьба Мэри, если бы ей удалось сбежать тогда из отцовского дома.
Вон в подобном положении наверняка повел бы себя иначе. Решил бы: раз она настолько глупа, пусть терпит заслуженный позор.
Звук копыт зазвучал по-иному — экипаж свернул с Кейпел-стрит и въехал на мост через Лиффи. Отражение фонарей в черной воде походило на сторожевые башни затонувшего города.
Летти поежилась, и не только оттого, что с приходом ночи изрядно посвежело. Вид недвижимой воды, замороженной фонарным светом, леденил душу. Протянув по привычке руку, она вспомнила, что плаща нет. Поспешно покидая театральную ложу, она оставила его вместе с ридикюлем. Тогда ей было жарко, большей частью от ярости.
Джефф заботливо заглянул ей в глаза:
— Вам холодно?
Летти потерла руки, покрывшиеся мурашками.
— Немного.
— Тогда сделаем вот как. — Рука, коснувшаяся ее плеча, на сей раз определенно что-то замыслила. Джефф обнял жену и притянул к себе. Тепло, исходившее от него, согревало лучше, нежели камин зимним вечером.
— Какая несправедливость! — пробормотала Летти. — Вы одеты гораздо теплее меня.
Прядь ее волос упала ему на нос. Он чихнул, убрал прядь в сторону и усадил жену поудобнее.
— Поговорим о несправедливости в полдень, когда вам в вашем муслине будет легко и уютно, а я буду изнывать от жары.
