Джоанна Линдсей - Пламя сердец
Итак, это был не сон. Он чувствовал рядом Кристен, которая тесно прижалась к его левому боку, положив руку ему на грудь. Укол, нанесенный справа, был, таким образом, реальностью. Он не мог разглядеть в темноте своего противника. Кто же посмел проникнуть в его комнату и угрожать его жизни? И так как в Виндхёрсте никому бы и в голову не пришла такая дерзкая мысль, ответ на этот вопрос мог быть только один — викингам каким-то образом удалось освободиться. И если они проникли в его комнату, то неужели внизу все были уже мертвы?
Но Кристен утверждала, что викинги не будут устраивать резню, они просто сбегут, если им представится такая возможность. Может, они пришли, чтобы забрать ее с собой? Он не допустит этого. Им придется прежде убить его. Впрочем, он ясно сознавал, что теперь, судя по всему, это будет не трудно сделать.
— Ты понимаешь, что я тебе говорю?
Сердце его сжалось. Несмотря на то, что человек говорил хриплым шепотом, он разобрал, что это не язык викингов, а кельтский. Так, значит, это Гэлан? Нет, у того был очень низкий голос. Таким образом, на них напали не викинги, освободившиеся от плена, а кельты. Одно другого не лучше. И они даже посмели ворваться в его дом.
— Отвечай же, сакс! — вновь послышался шепот, на этот раз еще более гневный.
— Да, я понимаю тебя.
— Ну и прекрасно.
Хотя кинжал уже не так сильно вонзался Ройсу в кожу, но все же был тесно прижат к горлу и при малейшем движении перерезал бы сонную артерию. Ройс не мог и пошевелиться. Ему ничего не оставалось, как подчиниться воле судьбы и лежать, не двигаясь. Эта беспомощность вывела его из себя.
— Назови свои условия! — прошипел он.
— Спокойно, сакс! — предупредил его кельт. — Я хочу получить ответ, пока они там спорят. Я не хочу принимать поспешных решений, прежде чем буду знать все факты.
Ройс наморщил в темноте лоб. Он ничего не понял из того, что сказал этот человек. Ни за окном, ни внизу, в зале, он не слышал ни звука, которые бы указывали на то, что идет спор или бой. По сути дела, он не слышал ничего, кроме дыхания трех человек. В доме было тихо, как и следовало ожидать ночью. Или же все спали, или были уже мертвы.
— Кто?
И снова укол клинка заставил Ройса замолчать. Кристен неспокойно заворочалась рядом. Он попытался ослабить руку, на которой она лежала. Только бы она сейчас не проснулась и не услышала, что происходит!
— Вопросы здесь задаю я, сакс. Ты должен отвечать мне истинную правду, как на духу, если тебе дорога жизнь.
Час от часу не легче. Что он мог знать такого, что могло бы заинтересовать кельта? И кто там с кем спорил?
Ройс тихо ответил:
— Я скажу тебе все, что ты хочешь знать. Только пощади эту женщину.
— Пощадить ее? — И хотя голос звучал очень удивленно, Ройс не был готов к тому, что кельт скажет дальше:
— Женщина, которая спит рядом с тобой, это моя дочь. Что, разве твоя саксонская церковь тебе это разрешает?
Ройс закрыл глаза. Он, должно быть, ослышался. Этого не могло быть. Отец Кристен не был кельтом.
Голос нетерпеливо продолжал:
— Этот вопрос не требует особых раздумий, сакс. Церковь или дает тебе такое право, или нет.
— Нет, моя церковь не дает мне такого права.
— Так, может, моя дочь дала тебе такое право?
Ройсу казалось все это таким невероятным, что ему захотелось громко расхохотаться.
— Я думаю, здесь какое-то недоразумение. Женщина, с которой я сплю, не кельтка.
И опять клинок вонзился ему в горло.
— У меня не очень много времени, чтобы выяснить правду, поэтому не трать его на пустые отговорки. Кристен — моя дочь, а в том, кто ты, я ни секунды не сомневаюсь. — Шепота больше не было. Она говорила ясным, отчетливым, низким голосом — она, потому что это была женщина.
Ройс воскликнул недоверчиво:
— Ты ее мать?
— Боже милостивый, а кем же ты меня считал?
— Во всяком случае, не женщиной.
Неожиданно проснулась Кристен.
— Ройс, что?..
— Тихо, дорогая, а не то клинок, который я держу у его горла, еще глубже вонзится в его горло.
— Мама! Неужели это ты?! О Боже! Как же!..
— Замолчи, Кристен, — предупредил ее Ройс, когда она села и от того, что закачалась кровать из горла его еще сильнее закапала кровь.
— О каком клинке вы говорите? — спросила Кристен и тут же воскликнула в ужасе: — О нет, мама, ты не причинишь ему вреда!
— Я не должна причинять ему вреда? — Бренна убрала кинжал и продолжала, жестикулируя: — Не причинять ему вреда после того, что он с тобой сделал? Отер рассказал нам. Ведь он велел тебя высечь!
— Эта была ошибка, — сказала Кристен, толкнув Ройса подальше на его подушку, когда он решил подняться.
— Разве Торольф ничего вам не сказал?
Бренна задумалась. — Может, он бы и сделал это, но не успел, так как дядя Хьюг заехал ему кулаком по физиономии, когда он стал защищать сакса. Я думаю, он до сих пор не оправился после этого удара.
— Дядя Хьюг тоже здесь, с вами?
Ройс крепко держал руку Кристен и, несмотря на ее сопротивление, поднялся.
— Ты солгала мне, — холодно сказал он. — Ты сказала, что не понимаешь Гэлана, а сама говоришь со своей матерью на том же самом кельтском языке.
— Да, конечно. Здесь нет ничего удивительного. Мы оба выучили этот язык у нее. Гэлан мой брат.
— Зелиг?
— Да.
— Значит, ты лгала, когда утверждала, что он мертв?
— Нет, я действительно считала его погибшим. Прошло очень много времени, прежде чем он оправился после своих ранений и нашел меня. Но я не могла тебе сказать, кто он. Ты бы заковал его вместе с другими в цепи, если бы узнал, что он викинг. Он отпустил ее руку, вспомнив ее странное поведение в тот день, когда появился Гэлан, точнее говоря, Зелиг. Он положил свою руку на ее щеку, нежно погладил ее и, наклонившись к самому ее лицу, поцеловал в губы.
— Мне очень жаль, — просто сказал он.
— Как трогательно, — заметила Бренна. — Если вы покончили со своими ссорами и примирениями, то следовало бы выяснить еще один вопрос. Твой отец хочет крови этого сакса, Кристен!
— Нет!
— Это не так просто, — строго заметила Бренна. — Мне удалось ускользнуть от них и проникнуть сюда, потому что они заняты своим спором — Гаррик, Хьюг и твой брат, — и спорят они не о том, убить его или оставить в живых, а о том, кому из них принадлежит эта честь — отнять у него жизнь.
— Зелиг не будет настаивать на этом, — утверждала Кристен. — Он знает, как я отношусь к Ройсу.
— Может быть; но когда он услышал, что тебя выпороли…
— Опять то же самое! — нетерпеливо воскликнула Кристен. — Об этом и упоминать не стоит — два слабых удара. Он приказал это, потому что меня считали юношей. Как только он понял, что перед ним женщина, меня сразу отпустили.
