Эмма Драммонд - Танцовщица

Перспектива «дрыгать ногами и заливаться соловьем перед местной аристократией», как назвал это один из членов труппы, не слишком подняла настроение актеров. Они так и остались стоять, разбившись на маленькие группы, когда Мередит Чьютон, несчастный и взволнованный, ушел из театра.

Лейла и Франц прошли на сцену, по-прежнему украшенную декорациями, изображавшими виноградник, где эрцгерцог впервые встречается с Кати в самом начале оперетты. Их шаги эхом отдавались в зале, все еще наполненном знакомыми запахами дорогих духов и сигар, но брошенном теми, кто ранее сидел, наслаждаясь придуманным миром.

— Пустой театр так же печален, как дом, куда больше не приходит любимая, — тихо заметил Франц. — По крайней мере такое же ощущение тоски.

Лейла повернулась к партнеру.

— Ты когда-нибудь любил, Франц?

Его темные глаза остановились на ней с необычайной серьезностью.

— Как ты думаешь, мог бы я иначе заставить зрителей поверить, что я люблю Кати — или любую другую героиню?

— «Забудь о чувствах, когда снимаешь грим», — процитировала Лейла его собственные слова, слегка подсмеиваясь. — Что же, у вас пошло наперекосяк?

Он положил ей руку на плечо.

— В те дни я отбрасывал настоящие чувства, накладывая грим. Она же не смогла понять этого и считала каждую партнершу на сцене моей любовницей. Мы так часто ссорились… но все же жить без нее было невыносимо.

Пораженная признанием мужчины, которого считала неспособным на глубокие чувства, Лейла спросила:

— Но ты никогда не думал бросить театр ради нее?

— Бросить?! — переспросил он удивленно. — Мой голос — это дар от Бога, а театр — призвание. Неужели ты можешь расстаться с этим ради любви?

«Да, да, — кричал внутренний голос. — Ради Вивиана ты готова пожертвовать всем».

— Нет, разумеется нет, — твердо произнесла Лейла вслух. — Кстати, Франц, необходимо договориться о наших репетициях. Если запретят использовать здание театра, то надо перенести пианино ко мне в коттедж. Там мы сможем репетировать с большими удобствами, чем в твоем номере гостиницы. Согласен?

Франц кивнул.

— Вокальные упражнения в домике, расположенном в глубине вельда. Гилберт был бы вне себя от восторга.

— Скорее, вне себя от ярости, кляня буров, не давших нам закончить гастроли, за отсутствие у них художественного вкуса. — Отсмеявшись, она продолжила более серьезно:

— Как ты думаешь, это продлится долго? Франц пожал плечами.

— Я разговаривал сегодня утром с бароном фон Гроссладеном. Он думал, что мы соотечественники, и мне пришлось разочаровать его.

На лице Франца вновь заиграла широкая улыбка, столь характерная для него.

— Я вовсе не желаю быть холодным и упрямым пруссаком, когда во мне бьется сердце настоящего жителя Вены.

— Он показался мне человеком с большим самомнением, — заметила Лейла, вспоминая худенькую женщину с серебристо-белыми волосами, которую тот представил как своего «дорогого друга».

— А кто бы на его месте не был таким? Барон — один из ближайших соратников Родса, с огромным состоянием. Роде практически владеет Кимберли. Компания «Де Бирс» является собственником множества домов, а ее склады ломятся от запасов. Она содержит свое войско, вооруженное до зубов. Основные запасы угля также находятся на территории, принадлежащей компании. Город не выживет без «Де Бирс», а учитывая, что Роде ее владелец, можно говорить, что он хозяин города и всех его жителей. И хотя военные на ножах с Родсом, они по любому вопросу вынуждены обращаться к нему. Именно компания выделила мины, которые расположили по периметру города, а ее работники откомандированы для рытья траншей и возведения укреплений на отвалах земли около каждой шахты. Вокруг протянули мили колючей проволоки, а прожектора освещают каждый метр равнины. В общем, по словам барона, мы в абсолютной безопасности.

— Ты ему веришь?

— Нет… и думаю, что другие также не верят. Стал бы Роде отчаянно взывать о помощи к своим высокопоставленным друзьям, если бы не было опасности?

— Что же нам делать, если буры прорвутся в город?

— Я знаю, что я буду делать, — последовал немедленный ответ. — Я позволю им считать, что, подобно барону, я немец и симпатизирую африканерам. — Быстро улыбнувшись, он добавил: — Если хочешь, можешь сделать вид, что ты моя фрау. И они отнесутся к тебе с огромным уважением.

Не в состоянии придерживаться такого же легкомысленного тона, Лейла, тем не менее, заметила:

— Тебе придется взять и мою служанку с ее дочкой. Нелли, правда, вряд ли удастся выдать себя за немку. Сегодня утром она прибежала в ужасе от распускаемых сплетен, что все женщины и дети будут отданы чернокожим.

Франц обнял ее за плечи и повел за кулисы подальше от пустоты зрительного зала.

— Я тоже слышал эту сплетню, распространяемую бурами. Их женщины много работают, лишены чувства юмора и весьма недоверчивы по отношению к чужакам. Они, должно быть, считают нас безбожниками — особенно тебя, моя дорогая Лейла, — твоя одежда так подчеркивает обаяние женственности и заставляет всех мужчин мечтать о встрече с мисс Дункан.

— Все мужчины будут заняты, защищая жителей города, включая и лишенных юмора трудяг-буров. И у них едва ли останется время восхищаться мною — или любой другой женщиной, — добавила Лейла поспешно, проходя мимо группки хористок, все еще обсуждавших сложившееся положение.

— Ерунда! Именно в такое время людям как никогда нужны красота и нежность. И эта война может предоставить тебе твой самый большой шанс преуспеть, моя дорогая.

— Каким же образом?

— Поймав в сети титулованного мужа, который до скончания века обеспечит тебе место ведущей актрисы, выполнив тем самым твое самое сокровенное желание.

Лейла покачала головой.

— В данный момент, Франц, мое самое сокровенное желание — это покинуть Кимберли. И ни один человек не может его выполнить, за исключением, конечно, командира буров.

Лейла в одиночестве возвращалась в свой коттедж, думая, что даже Лестер Гилберт согласился бы, что поддержание образа таинственности, свойственной ведущей актрисе, едва ли можно назвать важной задачей в условиях осажденного города. Улицы были заполнены жителями, решившими воспользоваться возможностью немного побыть на свежем воздухе, прежде чем начнется комендантский час. Ее продвижение было сильно затруднено многочисленными мужчинами, отдававшими салют или приподнимавшими в приветствии шляпы, предлагая проводить ее домой. Отвечая каждый раз, что она не осмеливается отрывать собеседника от важных дел, Лейла быстро уходила, упреждая поток бурных протестов.