Викинг и дева в огне - Галина Емельянова
Когда его попытались поднять, он отрицательно покачал седой головой в белом клобуке, с вышитым крестом. Прошло еще несколько мгновений.
Наконец он махнул выжившему монаху, тот помог подняться, с другой стороны владыку поддержал Северин.
— Господь через тебя посылает знамение, что это дело всей моей жизни, строить храмы на этой суровой земле. Выше и красивее, чем Киевские. Для того и спас. — Владыка перекрестился, глаза его смотрели не на тех, кто рядом, а будто сквозь время, в будущее. — Я буду молиться за тебя, варяг. Русские добро помнят..
И пошел к простой телеге, на которую положили завернутое в холстину тело. Владыка ушел вниз по мостовой, держась за края телеги, и долго слышалось, как он поет молитву, а монах ему подпевает.
Северин, вдруг подумал, что это даже лучшая смерть, чем в бою. Мученическая. Отец Нектарий говорил, что такие, воины Христа, сразу попадают в Рай.
Рай…А есть ли он? Но надо просто верить. Верить и жить дальше.
Глава 7. Нежданная радость
Наконец — то погоды встали хорошие, на полях крестьяне сеяли озимую рожь, освященными в церкви зернами, собранными на хлебный Спас. Солнце еще по-летнему яркое, но уже по-осеннему холодное, светило, но не грело. Дороги основательно подсохли, потому собрались в поход за данью. Перед дальней дорогой пусть и в свои земли, но оберег не помешает, рассудил Северьян и отправился к реке. На полпути он услышал пронзительный крик. Это ведь голос Васяты?!
— Отдай, это мое, даренное!
— А ты брешешь! Брехло брехло! — кричал другой отрок.
Варяг свернул от реки к деревне, и за кустами, на поляне, увидел четверых ребятишек. Двое, Васята и незнакомый отрок, дрались, а другие их подбадривали. В пыли валялся подаренный воином нож.
— А ну, стоять! — Голос у Северин вроде и не громкий, но такой, что у врагов мороз по коже, а тут мальчишки.
Он подбежал, и, расцепив руки дерущихся, развел мальчишек в стороны. Васятка был весь в пыли, из носа текла кровь, его противник, на голову выше, стоял с исцарапанным лицом.
— Эй, ты, — Воин показал на самого младшего. — Подбери нож, Ваське отдай. Это я подарил, запомнили?!
Малец подчинился, опасливо глядя на воина.
— А чо, мы ничо, — пробормотал он. Поклонившись воину, подтягивая штаны, троица удалилась вниз по тропинке к деревне.
Васятка, вытащил из онучи кожаный чехол, и спрятал нож, потом зажал пальцами нос, и громко задышал ртом.
— Пошли, — Северин схватил отрока за шиворот, и так, не отпуская ворота, притащил к реке. Там он сел на корточки и стал обмывать водой кровь с Васькиного лица.
— Больно, — захныкал тот.
— Терпи, что, как баба, ноешь.
Наконец кровь перестала капать.
Северин выпрямился и, хмурясь, чтобы скрыть улыбку, приказал: «Рубаху снимай, пока кровь не присохла, стирай».
Васька отшатнулся от друга, и не подчинился. Смотрел в землю, шмыгая носом.
— Сымай говорю! — И Северин дернул отрока за плечо.
— Сам сымай, — очень похоже передразнил мальчишка, и продолжил. — Мордофиля — дурак, да еще и чванливый
От неожиданности воин отвесил Ваське подзатыльник. Тот пошатнулся, но не упал. В огромных васильковых глазах сразу высохли слезы. С головы слетела соломенная шляпа, и из-под нее выпала длинная коса — русая, медовая.
Северин опешил, Васятка, а вернее Васа убежала куда-то в камыши, и затаилась, а он только через некоторое время пришел в себя.
— Девка!! — прошептал воин. Как там, и на старуху бывает проруха. Что за проруха варяг не знал. Да и не важно. Так вот, что его тянуло к этому ясноглазому отроку. Думал, что как к младшему брату, а тут вон оно что.
— Вася, Вася! — закричал он восторженно- радостно. — Иди сюда, не обижу. Оберег- то где? Обещал, обещалась!
А Василиса сидела в зарослях, и, зажав рот ладонью, сдерживала рыдания.
«Позорище какое. Вдруг прознает кто она, да батюшке нажалуется, тогда точно плетей не миновать. Срам, срам», — лихорадочно неслись в девичьей голове мысли одна страшнее другой. Может сигануть в речку, к ним, к водяным девам, песни петь, хороводы водить, умереть и вся недолга.
— Душа моя, свет Василиса! — радостно кричал Северин. — Так я оберег жду!
И впервые она услышала, как смеется варяг. Отрывисто, гортанно, похоже на клекот хищной птицы.
«Душа моя! — наконец поняла главное Васа. — Душе погибнуть, за ради песен да плясок?! Да и холодно там на дне речном, сыро. Не то, что в батюшкином дому за пяльцами». Девушка перекрестилась, и пошла вдоль берега, зная потаенную тропку до родного дома.
Глава 8. Василиса
Рано потеряв матушку, Васа росла, как трава в поле. Правда кормилица ее баловала, сама себя шире, баба хотела и сиротку откормить до упитанного поросенка. Но как в народе говорится: не в коня корм. Унять Васиного непоседливого характера не могли. Где коня подковывают тут и боярышня, все выспрашивает, высматривает. Чуть ли не головой в горнило лезет. Хотя к огню и относится опасливо.
А потом не на поводу жеребца ведет, а скачет по полям. Приказала няньке сшить себе портки и рубашку, как у мальчишек деревенских, и сигает с ними, то в ночное коней пасти, то на рыбалку.
Сладу с младой не было. После обеда, объевшись пирогов, кормилица Лукерья засыпала в тенечке боярского терема, а девчонка, вопреки запретам, уже с ребятишками в лес по ягоды убежала.
В город вернулись та же напасть, что удумала, егоза! Подкоп вырыла и опять отроком
