Блайт Гиффорд - Охотник на ведьм (ЛП)
— Лучше заберите ее домой, — ответил он наконец удивительно мягким голосом.
Страх схлынул, и она обмякла. Отсрочка. Последствия грянут завтра.
— Идем, мама, — сказала она. — Давай вернемся домой.
Мать заковыляла вперед, то и дело пугливо оборачиваясь на охотника, который, освещая тропу, зашагал следом.
Маргрет не нравилось, что он увязался за ними, но обратная дорога обещала быть долгой, поддерживать мать и одновременно держать фонарь она не могла и потому не стала возражать, когда Александр бесплотным духом поплыл за ними, а фонарь, покачиваясь в его руке, послал вперед длинные тени.
Сквозь тучи на них смотрел огрызок луны. Ветви деревьев трещали под напором ветра, швырявшего им под ноги пригоршни пожухлых листьев. В такую ночь легко можно было представить себе, как по дорогам рыщет сам Дьявол, или поверить в то, что во тьме привольно блуждают его прислужницы-ведьмы. Легко увидеть, как по деревне гуляет зло.
Можно даже увидеть призраков, которые померещились ее матери.
Как только они оказались дома, Маргрет дала матери Генриетту, и та, попав в знакомую обстановку и получив любимую игрушку, сразу успокоилась.
Самой Маргрет было не до спокойствия, ведь в дверях стоял он.
— Я должна попросить вас… — она запнулась, — никому о ней не рассказывать.
Если он уйдет прямо сейчас, быть может, все обойдется…
Но он не ушел. Он закрыл за собой дверь, подошел к камину и, точно считал себя вправе хозяйничать в чужом доме, взял кочергу, чтобы разворошить угли.
Маргрет бросила взгляд на мать, потом на лестницу, ведущую на чердак.
— Ступайте, — сказал он, считав ее мысли. — Я подожду здесь.
Тревожно оглядываясь на то, как он возится с огнем, Маргрет повела мать наверх, потом уложила ее в кровать и вполголоса прочла наизусть вечернюю молитву. Мать перевернулась на бок, прижала куклу к груди и в изнеможении закрыла глаза.
А Маргрет вернулась на лестницу и посмотрела вниз — на человека, во власти которого было уничтожить все.
Глава 4.
Когда шаги Маргрет затихли на лестнице, а в камине разгорелся огонь, Александр оглядел скудно обставленное, но опрятное помещение.
Живет она, похоже, одна, однако овса закупает изрядно. Теперь он знал, почему. Какие еще секреты она утаивает? Пока есть время, надо обыскать комнату. Вдруг найдется какая-нибудь зацепка, которая поможет ему понять: кто они такие, эти женщины, и зачем явились в деревню.
Он обвел взглядом меблировку. Более удобная, чем то, что можно встретить в жилище простого крестьянина, но какая-то странная, смешанная. Стол со стульями старые, грубо сколоченные, а шкаф и комод с ящиками для хранения сработаны руками искусного плотника. На почетном месте напротив камина гордо, как трон, стоял стул с подлокотниками.
Александр открыл дверцы шкафа. На полках стояла деревянная посуда, замеченная в ее корзине, и несколько коричневых и белых кувшинов с узким горлышком. Мешочки с овсом и ячменем, соль. Обязательная Библия. Ничего неожиданного.
Сверху послышались перепады голоса. Она что-то читала. Молитву или заклинания? Сердце свело судорогой, а после оно окаменело. Из-за таких, как они — если эти две женщины и впрямь были ведьмами — у него больше не было матери.
Нежеланные воспоминания хлынули потоком, и остановить его не получилось. Проклятие женщины с улицы. Внезапная болезнь матери. Бессилие докторов. А потом…
Стиснув зубы, он рывком выдвинул ящик комода. Стопка постельного белья из небеленого полотна. Фартук. Полотенце. Обычные вещи.
Выдвинул второй ящик и замер.
Внутри лежало тончайшее, как паутина, кружево, много кружева. Чепцы, воротники, манжеты. Кончиком пальца он осторожно подцепил одну вещь. Мягкая. А какие затейливые узоры… Нечто подобное Александр видел на одежде богатейших дам и господ Эдинбурга.
А еще в кружевном гнездышке обнаружилась бело-голубая ваза, совсем маленькая, под один цветок. Расписной фарфор, творение делфтских мастеров. Как такое сокровище могло попасть в жалкий приграничный коттедж?
Услышав шаги, он закрыл ящик и повернулся к комоду спиной. Прямой вопрос о том, откуда у нее столь дорогие вещи, выдаст цель его поисков. Он начнет издалека.
Но когда Маргрет, озаренная теплым светом огня, появилась на лестнице, он впервые увидел ее по-настоящему.
И оторопел.
Ее чепец сбился на затылок, отчего волосы свободно разметались по плечам. Темно-каштановые, сияющие всеми оттенками красного, рыжеватого, бурого, они словно вобрали в себя цвета осенней листвы.
— Спасибо вам, — молвила она явно через силу и совсем не то, что он ожидал.
Он вопросительно приподнял бровь.
— За то, что помогли привести ее домой.
Он кивнул, зная, что его мотивы не заслуживают ее благодарности.
— Она спит?
Маргрет кивнула.
Теперь, когда она сняла шаль, он увидел, что ее платье, пусть подол и обтрепался от долгой носки, пошито из тонкой шерсти. Корсаж плотно облегал ее талию, открывая его взгляду округлости грудей, изгиб ее бедер…
Усилием воли он принудил себя поднять взгляд на ее лицо и попал в плен встревоженных — и таких непостижимых — глаз.
Не позволяй ей отвлечь себя.
— Часто с нею бывает такое?
Она отвела взгляд.
Не доверяет ему. Мудрая женщина.
— Время от времени.
— Насколько часто?
Оставив этот вопрос без ответа, она жестом обвела пустую комнату.
— Простите. — Отвернула глаза в сторону, на стул около камина. — Мне нечем вас угостить.
Он расслышал нотки сожаления. Словно когда-то в ее распоряжении были все доступные земные блага. Словно она привыкла к тому, что вокруг гостей должны хлопотать слуги, предлагая им финики, орехи и сыр.
Словно когда-то ее шкафы ломились от кружева.
— Ничего не нужно. — Не спрашивая разрешения, он сел на табурет за деревянным столом. Она присела напротив и подперла щеку ладонью — понуро, точно больше не могла сносить тяжесть этого дня.
— Когда… — Когда она стала одержимой? Вряд ли она ответит, но спросить было необходимо, и Александр спросил, сам не зная, кто задал этот вопрос: охотник на ведьм или осиротевший сын. — Когда это началось?
Не поднимая глаз, она мотнула головой и одновременно пожала плечами.
Он знал, что обязан надавить на нее, расспросить, как следует, выудить из нее все, и все же не представлял, чтобы та седовласая женщина, поносившая Дьявола, была способна призывать зло. В ее стареющем теле жила душа ребенка, который страшился темноты и вещей, видимых ею одной.
