Высматривая путь. Том II (СИ) - Борчанинов
— Ты что же, умоляешь веру рыцарей в их добродетели? — хохотнула травница, бросив на ведьмака игривый взгляд.
— Ну знаешь, — он провел рукой по волосам, сметая со лба длинные пряди. — Покажи мне хоть одного рыцаря, который придерживается всех своих, как ты выразилась, добродетелей, и тогда я, может быть, изменю свое мнение. Но практика показывает, что если ты дал эти вот все обеты, и разоделся как попугай, то это еще не делает тебя рыцарем. Тем более, видали мы как эти ваши странствующие «герои» стоят в очередях за жалованием ежемесячным.
— Да брось. Не верю, — Дера махнула рукой и улыбнулась.
— А я не вру. Ты видала хоть раз, какие очереди к княжескому камереленьо на площади Спящих рыцарей? Да там яблоку упасть негде, а от гербов в глазах рябит. Видать, добродетели добродетелями, а кушать хочется всегда.
— А что же, по-твоему, делает рыцаря рыцарем? Кроме отсутствия ежемесячного жалования за геройства, — она наклонилась чуть вперед, упираясь предплечьями в переднюю луку седла.
— Способность оказать помощь слабому, если тому угрожает опасность, умение постоять за свою женщину и не содрать с нее за это три десятка крон, — невозмутимо ответил Эскель, даже не задумываясь.
Фредерика только открыла и закрыла рот, не найдясь что ответить. Такое внезапное откровение подействовало на нее, воистину, ошеломляюще. Пока ей было еще непросто привыкнуть к тому, как внешний вид ведьмака разнится с его личной моралью. Вооруженный до зубов верзила с большой дороги, обладающий сердцем истинного рыцаря. Боги, да девки перед ним должны падать и сами штабелями укладываться. Если бы только не вот это жуткое увечье. Хотя, с такими его достоинствами, на такую мелочь, как исполосованное шрамом лицо, можно и закрыть глаза.
— Кстати, я же книгу кой-какую для тебя отыскал. Подумал, что может быть полезной, — Эскель, не отпуская поводья, отклонился назад и потянулся к седельным сумками.
— Книгу? — Дера выпрямилась и вытянула шею, заглядывая на копошащегося ведьмака.
— Да, вот.
Он отыскал ее быстро и тут же протянул травнице. Та, смущаясь, малость поколебалась, но книгу, тем не менее, взяла. Стараясь не бросать поводьев, она устроила ее на передней луке седла и, придержав локтем, вчиталась в аккуратные выпуклые буквы на обложке.
— О ритуальных растениях?
— Я подумал, что…
— Боги, Эскель… — на выдохе заговорила она, осторожно касаясь пальцами твердой обложки с цветным тиснением. — Это великолепный подарок!
— Да чего уж там. Мелочь, — он неловко почесал в затылке и отвел взгляд.
Вот только Дера даже боялась посмотреть на него. Да и признаться, она просто смущалась своего покрасневшего лица. Правда, едва не выронила на ухабе книгу, но быстро опомнилась и тут же со всей силы прижала ее к груди. Ну уж нет, такую ценность она ни за что не потеряет. Тем более если это самый настоящий подарок, коими ее совсем не баловали.
Время за беседами и шутками пролетело совсем неощутимо. Дера даже не заметила, как начало смеркаться, а эльфы засуетились пуще прежнего. Эскель решил разузнать обстановку у командира, потому оставил травницу на некоторое время в одиночестве. Но вернулся, надо признать, очень быстро, сообщая, что скоя’таэли решили разбить лагерь неподалеку от крепости Хагге, верхушки которой, уже виднелись за небольшой чащей. А сами они отправятся в сторону небольшого села Пацы̀кивка, что находилось в окрестностях. Появилось оно там сравнительно недавно, оттого не все еще знали о его расположении. Решение отправиться «в люди» было весьма спонтанное, так как командир скоя’таэлей всего лишь вскользь упомянул о том, что места эти уже не такие безлюдные, как раньше. Безусловно, ведьмак четко помнил указания чародейки, но что страшного произойдет, если они одну ночь проведут в нормальной комнате, обмоются, постираются и поужинают как полагается? В любом случае, Дере ведь не обязательно выходить из комнаты.
Гроностай, кажется, только одобрял такое их решение. Ведь присутствие dh’oine порядком нервировало остальных. Да и не до выслушивания эльфских стенаний ему было. Несмотря на то, что он хорохорился как мог, самочувствие постепенно ухудшалось, а впереди все еще оставалась большая часть пути. К его естественной бледности кожи добавилась еще синюшность под глазами и сухость губ, а приступы кашля участились. И как следствие всего этого, он стал ещё задумчивее и молчаливее. В голову потихоньку начали закрадываться мысли о том, что он может не дойти. А Мэйв, видя все это, ходила мрачнее тучи и донимала его расспросами. Так мало того, еще и кричала на всех, кто не так посмотрел, а в некоторых случаях могла и бросить чем-то. Благо, что эльфка не знала с какой стороны заточен меч, иначе уже проредила бы отряд, как минимум, вполовину.
Как только добрались до выбранного эльфами места, то небо уже начало темнеть, а звезды гореть чуточку ярче. Потому и решили выехать из лагеря как можно скорее. Дера не знала, да и спрашивать особо не хотела, нужно ли им поутру возвращаться, но в душе надеялась, что они с ведьмаком, наконец, останутся наедине. И даже не преминула помолиться об этом святой Мелитэле. Так, на всякий случай. Само село находилось недалеко от чащи, где обосновались скоя’таэли. Эскель, как всегда, был особо внимателен и напряжен, а Фредерика только и делала, что предвкушала полную бадью горячей воды и не только. Хотелось нормальной еды, хотелось выспаться на хорошей кровати, хотелось смыть с кожи пот и грязь, а еще до ноющей боли в животе хотелось одного единственного мужчину, который ехал впереди и хмуро смотрел по сторонам. Ведь именно сегодня ей в голову стрельнуло, что уже пора. Пока она, конечно, с трудом представляла, как должна будет ему намекнуть о своих неожиданных желаниях, но решила сильно по этому поводу не переживать и разобраться уже по месту. Мало ли, вдруг они наедятся и завалятся спать. Тогда вообще никому из них никакого дела до любовных утех не будет.
Луна уже взошла, бесстыже демонстрируя свои круглые, светлые бока. Ее жемчужно-белый свет освещал темно-синее небо, верхушки деревьев и даже небольшую тропку, что спускалась по холму и вела в сторону села. Девушка с нескрываемым удовольствием набрала в грудь как можно больше воздуха и прикрыла глаза. Боги, как же он был свеж. Благодать, да и только. От приятных ощущений, что пробрали ее до самых костей, аж волосы на голове зашевелились.
Эскель остановил Василька и повернулся к травнице. Заметил какой бледной она была в лунном свете, заглянул в ее расслабленное лицо, замечая на нем выражение истинного блаженства и дернул уголком губ, растягивая рот в кривой
