Дженнифер Блейк - Черное кружево

Со свистом втянув в себя воздух, Валькур напрягся и обрушил на Моргана смертоносный клинок длиной в целый ярд, стараясь угодить ему прямо в сердце.

Однако удар не достиг цели. Разгадав замысел противника, Морган приподнялся на локте и вскочил на ноги, прикрываясь взятой наискосок саблей. Клинки со звоном скрестились, рассыпая снопы огненных искр. Морган закружился вокруг соперника, наступая на него с нарастающей скоростью и силой, точно рассчитанными движениями уклоняясь от ответных выпадов. Рука Валькура разжалась. Выпавшая сабля, кометой сверкнув в воздухе, воткнулась в сырой соленый песок и осталась торчать там, подрагивая эфесом.

Морган тут же выпрямился во весь рост и приставил саблю к груди Валькура. Пристально глядя в его ошалевшие от столь невероятного поворота событий глаза, он спокойно произнес:

— Победа за мной, я думаю. Ты переоценил себя, приятель, и поплатился за это.

Прерывисто дыша, Валькур то и дело переводил взгляд с Моргана на Фелисити.

Капитан Бономм неожиданно выступил вперед, словно не в силах выдержать давящей тишины.

— Я объявляю вас победителем, капитан Маккормак, если он не желает этого сделать. Кончайте с ним, дружище.

Не обращая внимания на француза, Морган задержал взгляд на побледневшем лице Фелисити, прежде чем снова опустить глаза на Валькура.

— Мне прикончить тебя, Мюрат, или ты ради твоей сестры и прекращения схватки попросишь у меня пощады?

Принять помилование от человека, которому сам только что в этом отказал, считалось бесконечно унизительным поступком, позорным проявлением безмерной трусости. Но Валькур решился на это без колебаний.

— Пощади, — прохрипел он.

14

Два баркаса вновь приближались к «Черному жеребцу». На одном, где находились капитан Бономм, Фелисити и Валькур, царило задумчивое молчание. С другого доносились громкие веселые возгласы, часто довольно непристойного содержания. Пираты поздравляли Моргана, заново переживая каждый удар недавнего поединка и вспоминая другие схватки между доблестными бойцами, свидетелями которых им довелось стать.

Фелисити нахмурилась, погруженная в свои мысли. Баркас уже подходил к бригантине, когда она поняла, что для нее не найдется места на борту судна. Даже если оставить пока статью соглашения, запрещающую ее нахождение на корабле, ей все равно будет негде спать, кроме как в одной каюте с Валькуром, чего она просто не могла представить теперь, когда не стало Ашанти.

— Капитан Бономм, — обратилась она к французу, — простите, но я должна просить вас вернуться и высадить меня на берег.

— Прямо сейчас, ночью? Это будет очень невежливо с моей стороны. Я не могу пойти на такое.

— Но ваши статьи насчет женщин…

— Нам удавалось обходить их раньше на короткое время. Не будет беды, если мы сделаем это еще раз.

— Мне не найдется у вас места, — возразила она.

— С учетом того, что случилось, я могу понять ваше нежелание оставаться с нами. Но я прошу вас не переживать. Мы отыщем для вас койку… где-нибудь.

Гребцы все равно не стали бы поворачивать обратно без приказа капитана. Сейчас они уже положили на планшир длинные весла, и шлюпка тихо заскользила вперед, приближаясь к борту судна, которым раньше командовал Морган. Фелисити поймала себя на мысли, что ей хочется, чтобы Бономм оставался рядом, что ей нравится его хрипловатый голос, когда он обращается к ней.

— Я, наверное, должна отблагодарить вас, — сказала она.

— Не надо. В этом нет необходимости. Ведь мы же друзья, верно? — Бономм протянул руку и обнял ее плечи небрежным ласковым жестом.

— Да, конечно, — ответила она, отодвигаясь в сторону.

— Вы совсем озябли, дорогая, и на вас все то же платье, в котором вас вытащили из воды. Мы сделали большую глупость, не позволив вам переодеться. Нам здорово повезет, если вы не погибнете от тропической лихорадки, будь она трижды проклята!

— Со мной ничего не случится. Волосы уже почти высохли.

Бономм потер руку Фелисити, а потом крепко прижал девушку к себе, не обращая внимания на ее попытки вырваться из объятий.

— На бригантине я видел медное корыто в капитанской кабине. Я прикажу нагреть для вас воды и дам вам немного рому. Это поможет вам сохранить здоровье.

Как она могла отказаться? Без рома еще можно было обойтись, но корыто с водой! Бог даст, там найдется еще и мыло.

Мыло действительно нашлось, хотя оно оказалось самого низкого сорта, грубое от щелока, с таким запахом, что годилось скорее для того, чтобы драить палубу, а не мыть нежную кожу. Тем не менее Фелисити чувствовала себя словно в раю. Потом она еще подумает, как уклониться от пылких ухаживаний капитана, сейчас же она в первую очередь решила вымыться.

Оставшись одна в капитанской каюте, Фелисити разделась и стала тереть кожу так сильно, что она вскоре покраснела. Затем она занялась волосами, долго перебирая покрытые пеной пряди. Тщательно прополоскав их и смыв последние остатки мыла, она перекинула мокрые волосы через плечо. Вновь усевшись в корыто, Фелисити закрыла глаза, наслаждаясь теплом, медленно наполнявшим тело, и впервые за последние недели позволила расслабиться мышцам и нервам…

Поднявшись на борт, она сразу обратила внимание на царившее на судне необычное оживление. Вахтенные, как и оставшаяся на берегу часть команды, явно были заняты каким-то делом. Несколько зеленых черепах, которых раньше погрузили на люгер, теперь переправили на более крупный корабль. Кроме того, оставшись в каюте старшего офицера, ожидая, пока для нее разогреют воду, Фелисити обнаружила там узелок со своей одеждой. Похоже, пираты могли проявить расторопность, когда им того хотелось.

Что теперь станет с «Вороном»? Он сделал свое дело, и его наверняка продадут. В такие времена корабль считался слишком дорогой вещью, чтобы бросить его просто так.

Как все переменилось! Кто бы мог подумать, что Морган, столь непреклонный защитник испанских порядков, намеревавшийся сделаться землевладельцем и добропорядочным гражданином новой колонии короля Карлоса, вновь встанет на стезю вольного мореплавателя? Какой случай заставил его принять такое решение? Она бы дорого дала, чтобы узнать это.

Что касается ее чувств, разве можно было представить всего лишь день назад, что несправедливость в отношении ирландца, в какой бы форме она ни выражалась, так глубоко тронет ее душу? Кто бы мог предположить, что она испытает такое удовлетворение, увидев, что именно Морган поставил Валькура на колени, а не наоборот?

Все-таки жизнь любопытная вещь. Люди меняются за одну ночь; или окружающие не сразу замечают перемены, которые на самом деле случились уже давно?