Карен Рэнни - Вопреки небесам
Кэтрин же было не до молитв. Пнув ногой человека, напавшего на Робби, она отшвырнула ружье и даже застонала, когда увидела, что молодой человек ранен.
Кэтрин быстро разорвала нижнюю юбку, прижала сложенную ткань к зловещему отверстию, но тут он открыл глаза, губы у него шевельнулись, и она попыталась его остановить, чтобы раненый не тратил убывающие силы на пустые разговоры. Слова Робби были чуть слышными, но вполне осмысленными и настойчивыми, словно он не верил ни в то, что смертельно ранен, ни в то, что хрупкая Кэтрин убила предателя.
— Отвези меня домой, Кэтрин, — попросил он, радуясь, что совсем не чувствует боли, и в то же время понимая, что ничего хорошего в этом нет. Да, жить ему осталось недолго, и Робби молил Господа, чтобы тот позволил ему умереть в Ненвернессе.
— Не могу, — покачала головой Кэтрин. — Тебе нужен покой, иначе ты не поправишься.
Она не решилась сказать Робби правду, ведь пути до дома он просто не вынесет. Из глаз у нее полились слезы бессилия.
— Отвези меня домой, Кэтрин, — настойчиво повторил раненый. — Я хочу в последний раз увидеть Ненвернесс.
Подняв измазанную кровью руку, казавшуюся в темноте черной, Робби нежно коснулся ее волос. Она не отстранилась, лишь молча кивнула и начала исступленно целовать его руку.
Робби везли домой на поскрипывающей телеге, запряженной отощавшей лошадью, которая на глазах теряла последние силы. Это был подарок генерала Макдермотта, узнавшего о предательстве Неда и его убийстве. Кэтрин опечалило двуличие лудильщика и возмутило то, что он позволил алчности одержать верх над порядочностью. Ей бы следовало терзаться угрызениями совести, ибо она лишила человека жизни, но, видимо, она уже исчерпала положенный ей запас вины и потому ничего не испытывала. Все ее мысли, чувства и действия сосредоточились на желании уберечь от опасности Уильяма и поскорее доставить Робби домой по возможности живым.
Если в юноше еще теплилась жизнь, это было скорее результатом силы его духа, нежели следствием врачевания и ухода. Йен Макдональд проводил их до Инвернесса, после чего, пошептавшись с Робби, повернул обратно. В ответ на недоуменный вопрос Кэтрин о причине столь поспешного отъезда, раненый туманно намекнул на некие важные сведения, которые Йену необходимо без промедления доставить генералу.
Дальнейшее путешествие оказалось сущим адом. Дождь лил не переставая, иногда для разнообразия переходя в снег с колючим ветром, который пронизывал до костей. Сильнее всего донимал голод, от истощения все трое превратились в скелеты. День или два они продержались на морковке, украденной Кэтрин из сарая, однажды разжились даже курицей, которую съели, не дожидаясь, пока она до конца изжарится.
Кэтрин правила лошадью, а Уильям, устроившись на соломе, разговаривал с Робби. Мальчик стал почти таким же, как раньше, когда неуемное любопытство заставляло его донимать окружающих расспросами. Хотя кое-что все же изменилось: за короткий срок он словно повзрослел, почувствовав ответственность за бывшего учителя. Если дорога становилась особенно тряской, малыш заботливо клал голову Робби к себе на колени, а во время обеда поил его жидким овощным отваром. Кэтрин приписывала перемену в сыне тому, что они возвращались в Ненвернесс.
Робби умирал, и эта мысль, жестокая в своей очевидности, не давала ей покоя. Ни утомительное путешествие, ни голод, ни воспаленная нога не смогли бы убить его, если бы не ранение в живот, которое свело бы в могилу человека менее крепкого физически. Силы Робби Макдональда поддерживало только несокрушимое желание вернуться в Ненвернесс.
Кэтрин соскочила на землю и, не обращая внимания на удивленные возгласы, сменившиеся криками радости, поспешила к телеге. Когда ее пальцы коснулись холодной щеки раненого, ей на мгновение показалось, что Робби не дожил до конца путешествия. Но нет, через минуту он с усилием открыл глаза, и мужественная улыбка озарила его восковое лицо. Подмигнув Уильяму, он повернул голову к Кэтрин.
— Вот мы и дома, — негромко сказала она.
Губы молодого человека дрогнули, он поднял глаза и увидел четкий силуэт Ненвернесса, вырисовывавшийся на фоне тусклого неба. Слезы потекли на солому, но Робби даже не пытался их вытереть — то ли от слабости, то ли потому, что не стыдился своих чувств. Кэтрин нежно сделала это за него, не обращая внимания на ручейки, бежавшие по ее щекам, ибо с той трагической ночи плакала довольно часто.
Она не отходила от Робби, когда его положили на носилки, держала за руку, пока его несли со всеми предосторожностями в комнату, где он жил еще мальчиком. И лишь когда он, вытянувшись на кровати, забылся тяжелым сном, Кэтрин обернулась. Вокруг сгрудились женщины, созванные для ухода за братом лэрда. Лицо Молли было залито слезами, она сразу догадалась, что надежды на выздоровление нет. Рут вытирала фартуком покрасневшие глаза, а Эбби с преувеличенным вниманием уставилась в окно, боясь встретиться с Кэтрин взглядом.
— Позовите Хью, — негромко распорядилась та, держа Уильяма на руках, словно он был младенцем, а не шестилетним мальчиком. Только сейчас она поняла, насколько опасно состояние Робби.
Нельзя медлить ни минуты, чудо еще, что он до сих пор жив.
Спустив сына на пол, Кэтрин встала на колени у постели Робби, положила голову на подушку рядом с его головой, нежно поцеловала в лоб, затем в губы, сухие, потрескавшиеся от жара. Повязка, наложенная ею утром, пропиталась кровью и гноем. Кэтрин жестом подозвала сына, и тот, не дожидаясь подсказки, наклонился и поцеловал Робби в щеку. Лишь после этого Кэтрин выпрямилась и, обращаясь к Молли, попросила разыскать Мэри.
Одного взгляда на печальное лицо старой женщины оказалось достаточно, чтобы все находившиеся в комнате дружно зарыдали. Не желая травмировать сына, Кэтрин поспешила увести его.
У нее бы не хватило мужества встретиться с Хью, но не это стало причиной ее бегства. Она уже простилась с Робби, пожелав его душе счастливого вознесения. Собственно, весь путь в Ненвернесс был для Кэтрин одним долгим прощанием с младшим братом лэрда, наблюдать же телесную кончину Робби было выше ее сил.
Глава 30
— Неужели Робби тоже плохой, мамочка?
В голосе ребенка слышались недоумение и мольба. Взглянув на личико сына, не по-детски серьезное, Кэтрин поняла, что, отвечая, должна быть осторожной, чтобы не ранить его нежную душу.
Она присела перед Уильямом на корточки.
— Робби умер не потому, что он плохой, мой ягненочек.
Как ни пыталась Кэтрин сдержать слезы, они все же заструились у нее по лицу. До сих пор она храбрилась, стараясь быть стойкой ради сына, но, видно, пришла пора и ему столкнуться с настоящим горем.
