Очаровательная сумасбродка - Чейз Эллисон
Одной рукой Колин провел по глазам, чтобы смахнуть усталость, а другой дотронулся до плеча Холли. Она слегка потянулась к нему со своего стула, но потом выпрямилась.
— Почему бы тебе не отдохнуть? — уже не в первый раз предложил граф.
Холли упрямо помотала головой.
— Он может прийти в себя в любую минуту, — отозвалась она.
«Или никогда». Но вслух этих слов Колин не произнес. Вместо этого он взял ее руку, поднес к губам и не отпускал, пока доктор не вернулся проверить состояние своего пациента.
Неожиданно Анри поднял руку и схватил его за рукав. Доктор вздрогнул. А когда пальцы де Вера крепче сжались на руке Фаннинга, он даже слегка застонал. Холли вскочила со стула, Колин тоже встал.
— Элен…
— Я здесь!
Отпустив руку доктора Фаннинга, де Вер слабеющим жестом подозвал ее ближе. Колин подошел вместе с Холли к изголовью кровати. Он ничуть не сомневался в том, что любые слова француза — что бы тот ни сказал — произведут на него большое впечатление и окажут влияние на всю будущую жизнь не только Холли, но и его самого.
Анри с трудом заговорил:
— Элен… есть еще кое-что… На кону не только состояние… гораздо больше…
Он все время пытался приподнять голову, но, похоже, произнесенные слова окончательно лишили его сил, потому что его голова вновь упала на подушку. Глаза Анри закрылись, и Колин почувствовал, как разочарована Холли, несмотря на то что она молчала.
Но тут губы Анри опять зашевелились.
— Де Валентины и… де Бурбоны — одна семья… — сбивчиво шептал он. — Опасность… Преемственность… Вы и ваши сестры… ваши сыновья… Опасность!..
Обменявшись недоуменными взглядами с Колином, Холли наклонилась к де Веру.
— Что вы говорите? — спросила она. — Что де Веры и де Валентины состоят в…
— Нет, не де… Веры… Противозаконно… В родстве только… де Валентины… И заявить о своих правах… могут… даже сейчас…
— Заявить о правах? О каких правах?
Обхватив Холли рукой за плечи, граф привлек ее к себе, пытаясь успокоить. Если то, что говорит Анри де Вер, правда, то… Боже правый! Сердце Колина ухнуло куда-то вниз и, кажется, ударилось о грудную клетку. Анри ничего не ответил, и Колин произнес, стараясь говорить как можно мягче:
— На французский трон.
Холли резко повернулась, попятилась назад и натолкнулась на столик у кровати. От этого стоявшие на столике чашка и пузырек с лекарством качнулись, упали и скатились на покрытый ковром пол. Холли стала похожа на перепуганную, но разъяренную молодую лисицу, ее глаза опасно сверкали, ноздри трепетали, подбородок вызывающе вздернулся вверх.
— Это… это невозможно… Это… безумие!
— Моя любовь! — Колин обнял ее и привлек к себе, но, почувствовав, как при этом напряглось ее тело, тут же опустил руки. — Мне кажется, именно это он пытается тебе сказать.
Холли яростно замотала головой, ее рот приоткрылся, но она не промолвила ни слова. Лежавший на кровати Анри пробормотал что-то с полузакрытым ртом, а потом открыл глаза. Его рука поднялась вверх, пальцы словно пытались схватить что-то в воздухе.
— Элен…
— Не называйте меня так. — Холли и не подумала приблизиться к нему. — Меня зовут Холли. Холли Сазерленд.
Анри сжал губы и сделал еще одну попытку:
— Вы… Вы — та, кто есть… Во Франции многие… недовольны тем, что король… вернул себе власть… Им нужна республика… Если Луи-Филипп потеряет контроль над короной… начнется… ужасное… насилие… как и прежде… И вы с сестрами… в вас скрыта угроза… В следующий раз… все претенденты на трон будут преданы казни… не останется никого…
Эти слова эхом отозвались в Колине, у него стали подгибаться колени, он не мог сдвинуться с места. Но, увидев, что и сама Холли может вот-вот упасть в обморок, он поспешил ей на помощь. Крепко прижав ее к своей груди, Колин услышал, как где-то в глубине ее существа раздался отчаянный стон, напоминающий завывания зимнего ветра.
Холли открыла глаза, но тут же зажмурилась от ослепляющего света. Она отвернулась в сторону и вновь попыталась поднять веки.
На этот раз ее взор натолкнулся на балдахин насыщенного бордового цвета с золотым шитьем. Заморгав, Холли огляделась по сторонам. Она была в какой-то незнакомой комнате, обставленной тяжелой и темной мебелью из красного дерева и полированной вишни. Внезапно до нее донесся шепот Колина:
— Ты упала в обморок, но сейчас все хорошо. Ты в моей комнате, но никто не знает, что ты тут. Они все еще пьют чай в гостиной.
Холли схватила его руками за плечи, ее губы впитывали тепло его рта.
— Я… упала в обморок? — спросила она через несколько мгновений. — Сколько времени прошло?
— Совсем немного.
— А Анри?
— Доктор Фаннинг не теряет надежды.
Она немного отодвинулась от него.
— О, как я рада! Я была несправедлива к нему…
— Он понимает…
Но чувство вины не давало ей покоя.
— Как бы ни поразило нас его признание, как ни огорчены мы тем, что он ничего не рассказал мне и моим сестрам раньше, я верю, что он хотел защитить нас.
— И я в это верю, — кивнул граф.
— Но если все, что говорит Анри, правда, то он для нас очень важный человек. Кровный родственник. — Холли еще не могла объяснить, как это может повлиять на жизнь ее сестер и ее жизнь, но ей было приятно осознавать, что где-то рядом будет новый — точнее, старый — член семьи.
Несмотря на это, она все же испытывала к нему некоторую антипатию.
— До этого я никогда в жизни не падала в обморок, — сказала она. — Сестры Сазерленд не из таких.
Рассмеявшись, Колин прижался губами к ее щеке и так замер.
— Может быть, так оно и есть, но сейчас в том, что ты упала в обморок, нет ничего удивительного: ты же просто измучилась.
Ее пальцы крепче сжали его плечи.
— То, что сказал Анри… Как ты думаешь, это может быть правдой? — спросила Холли.
— Верю ли я в то, что ты и твои сестры — выходцы из королевской семьи? — Подняв голову, Колин улыбнулся мальчишеской озорной улыбкой, за которой, однако, скрывалась уязвимость, чувствительность, подкупающая робость. — Верю ли я в то, что жеребец и табун диких лошадей обладают мистическими силами? Или в то, что кельтская принцесса когда-то заколдовала мою семью? Или в то, что мне довелось влюбиться в упрямую, безрассудную богиню, что помогло разрушить колдовство, успокоить принцессу, вылечить мою бабушку от болезней и вернуть спокойствие жителям Девоншира?
Колин поднялся и протянул ей руку.
— Ты уже нормально себя чувствуешь?
— Да, мне гораздо лучше. Но…
— Тогда пойдем со мной.
Ничего не объясняя, Колин быстро повел ее по дому, они спустились вниз по лестнице и поспешили вперед по коридорам для прислуги, чтобы остаться незамеченными. Любопытство Холли возросло до предела, когда они пришли к Мэрибель — ее привезла из Бриарвью бабушка Колина. Кобыла была оседлана и ждала на садовой дорожке. Подсадив ее в седло, Колин сам вскочил на Мэрибель позади Холли.
Лишь когда они подъехали к конюшне и загонам, Холли поняла, что именно хотел показать ей ее спутник. На скаковом круге резвились две гнедых лошади с черными пятнами — они бегали, подбрасывали вверх задние ноги, рыли копытами землю, всем своим видом выражая радость и ликование; на лбу у каждой в лучах солнца сияла отличительная эшуортская звезда. На глазах у Холли лошади промчались вперед по кругу, затем сменили направление и побежали в разные стороны. Оказавшись в противоположных сторонах скакового круга, лошади громко заржали и принялись подскакивать на месте, изгибая стройные спины и тряся своими великолепными головами. Затем, словно повинуясь какому-то невидимому сигналу, большее из двух животных подбежало к более молодому, и они поскакали по кругу голова к голове.
— Кордельер и Гордость Принца! — восхищенно прошептала Холли.
Ее сердце подскочило в груди, а глаза наполнились слезами, которых она не смогла сдержать и которые обжигали ее щеки всякий раз, когда поднимался порыв ветра.
Колин кивнул.
