Кейси Майклз - Невеста Единорога

— Можно, я скажу вам кое-что? — спросила она, сдерживая слезы.

Каролина соскользнула со своего кресла и опустилась на колени перед женщиной, которая давала ей так много, ничего не требуя взамен. Так вели себя только она и Ферди. Персик, которой она раньше доверяла, вознамерилась поживиться за ее счет. Герцог переносил ее присутствие только потому, что нуждался в ней для достижения собственных целей. Даже Морган, которого она так любила, чего-то хотел от нее. Но не Летиция Твиттингдон. Не Ферди Хезвит. Они ничего у нее не просили, только давали.

— Я люблю вас, мисс Летиция Сервантес. Я очень, очень вас люблю. Я когда-нибудь вам это говорила?

— Да нет, не думаю… Ну разве ты не милашка? — Мисс Твиттингдон начала яростно обмахиваться приглашением. — Боже, как здесь жарко. Я просто погибну в этих проклятых тюрбанах. Поцелуй меня, детка.

Каролина поднялась и нырнула в пахнущие духами объятия мисс Твиттингдон — первые объятия, напоминавшие материнские. Каролине ничего так не хотелось, как прижать голову к груди Летиции Твиттингдон и зарыдать.

Ей хотелось выплакать горе, накопившееся за годы одиночества, когда ей приходилось самой заботиться о себе. Ей хотелось смыть с души остатки воспоминаний, чтобы полностью открыться для любви Моргана. Ей хотелось, чтобы этот день поскорее закончился, чтобы ее муж смирился, и они смогли построить будущее, свободное от тягостных воспоминаний. Но больше всего ей хотелось защищенности и уверенности.

Шли из Вудвера жуткого люди

И не ведали, что с ними будет.

Но прошло много дней,

Они стали умней,

Их семья нерушимой пребудет.

— Ферди! — Каролина выбралась из объятий мисс Твиттингдон и, утирая слезы, повернулась как раз вовремя, чтобы увидеть, как карлик выполнил великолепное сальто у входной двери.

— Это было замечательно!

Ферди приземлился на копчик, вытянув перед собой короткие ножки, и улыбнулся.

— Благодарю тебя, моя дорогая маркиза-плакса. Что тебе так понравилось? Мое стихотворение или мой трюк? А что это наша прекрасная мисс Твитт вытирает свой длинный нос платком? Кажется, она неплохо выглядит. Я уже говорил тебе, что день сегодня прекрасный? Просто великолепный день, тем более, что я не думал дожить до него. Напомни мне, чтобы я поблагодарил Моргана, когда его увижу. Кстати, где он сейчас?

— Вот и мне не терпится это узнать. Где он прячется, этот чертов англичанин? Натравил на меня своего лакея, который сторожил меня, как лиса курятник. Если бы я не стукнула его по башке каблуком, когда он задремал, и не забрала ключ от комнаты, не знаю, как бы я из нее выбралась. Доброе утро, моя дорогая. Я смотрю, ты все еще якшаешься с этими двумя капризами природы. Как ты думаешь, не могла бы я выпить чашку чая, прежде чем покинуть этот дом?

— Ты! — воскликнул Ферди, пришедший в ярость. — Убирайся отсюда, никому ты здесь не нужна!

Персик О’Хенлан посмотрела на Ферди сверху вниз и ухмыльнулась:

— Ах, у меня коленки задрожали от страха! Наверно тебе кажется, что ты очень страшный человек, который запросто может меня обругать и все такое. Ничего подобного. Ты просто псих, сумасшедший, вот что я тебе скажу. Почему бы тебе не заткнуться и не дать своему языку выходной?

— Я разберусь с ней, Ферди, — пообещала Каролина, жестом призывая Ферди к молчанию. Она вскочила на ноги и встала перед Персиком, глядя на нее довольно злобно.

Понимала ли ирландка, как потрясло Каролину ее вчерашнее заявление? Не потому, что ей было стыдно иметь такую мать, как Персик; Каролину поразило, как долго та скрывала их родство, что говорило об отсутствии материнской любви. Впрочем, поразмышляв, Каролина решила, что ирландка просто солгала.

— Неужели ты действительно ударила Гришема по голове и украла у него ключ? Или дело в том, что ты такая засаленная, что тебе удалось змеей проползти под дверью? И это моя мать?! Я предпочла бы, чтобы мать моего отца умерла старой девой, чем признать такую женщину, как ты, своей родственницей. Подумать только: я доверяла тебе!

Персик уперлась кулаками в бока и начала наступать на Каролину, опасливо обходя Ферди, жонглировавшего тремя красными деревянными шариками.

— Ах, моя уточка, — подмигнула она Каролине. — Значит, ты доверяла мне. А кто заботился о тебе много лет, и не только потому, что ты напоминала мне малютку, которую я родила и потеряла за три недели до твоего появления.

— Правда? — спросила Каролина. — Так почему же ты заботилась обо мне?

Персик отвела глаза и сделала вид, что осматривает комнату. Потом ответила:

— У меня были на это причины, моя уточка. Ты была не такая, как другие. Имела все повадки леди. Тот, кто упек тебя в приют, хотел, чтобы ты исчезла, поэтому я решила тебя не выдавать, когда за тобой пришел тот хмырь с зычным голосом и красной рожей; в то время ты как раз была у меня дома, лежала в лихорадке. Ты заболела через неделю после того, как попала в приют.

Каролина страшно разволновалась:

— Через неделю. Персик? Выходит, что человек, которого ты называешь «хмырем», явился через неделю после того, как ты меня нашла?

Персик пожала плечами:

— Может быть, больше, может быть, меньше. И еще неизвестно, искал ли он тебя. Может, он искал кого-нибудь другого. Раз он не предлагал мне денег, то я слушала его вполуха. Ты была моим маленьким сокровищем. Глядя в твои живые зеленые глаза, я видела в них свое будущее. И знаешь, ты меня не разочаровала. К тому времени, когда тебе исполнилось десять лет, я могла продать тебя цыганам за кругленькую сумму, а потом махнуть в Лондон. Благодаря тебе я надеялась выбраться из Богом забытого Глайнда, но, когда пришло время, не смогла поступить с тобой так, как задумала. Ты имеешь надо мной какую-то власть, Каро, так что я ничем не разжилась, а просто послала тебя в Вудвер.

Каролина покачала головой:

— Удивительно, что, умея извлекать выгоду из любой ситуации, ты еще не имеешь собственного дома и экипажа.

Персик вытерла нос рукой:

— Ладно, Каро, хватит на меня злиться. Ты ведь не будешь смотреть свысока на бедную женщину, которая хочет заработать себе на пропитание? Ведь я могу умереть с голоду, если ты не дашь мне с собой пару каких-нибудь серебряных вещичек. Я не гордая, возьму что угодно — за исключением той ерунды, которая висит у тебя на шее, конечно. Лучше уж я взяла бы пару канделябров.

Каролина подняла подвеску и посмотрела на нее.

— Ты теряешь хватку. Персик, если думаешь, что эта подвеска ничего не стоит. Это прекрасная дорогая вещь.

«…Я не отдам им эту чудесную подвеску. Существуют незаменимые вещи».

Каролина потрясла головой. Должно быть, из-за головной боли она слышит чьи-то голоса. Персик вытянула руку и потрогала подвеску: