Жаклин Монсиньи - Петербургский рыцарь
Флорис сел и протянул руки к огню.
— А кто эти люди, что пришли вместе с тобой, гайо? — спросил вожак.
— Это мой родной брат и мои товарищи… — ответил Флорис, удивленный, что вожак обращается только к нему.
— А! Мы ждали только тебя, но тем хуже, раз уж они здесь… они могут остаться, — заключил вожак и снова затянулся. Затем он вынул изо рта трубку и сплюнул в костер черную слюну.
— Нас наверняка уже ищут, — холодно заметил Адриан. — Мы очень признательны тебе, вождь Тамара, но нам надо бежать дальше.
Флорис вскочил:
— Да, идемте, друзья.
Федор и Ли Кан уже вдыхали ароматные пары кипящего супа. С нескрываемым сожалением они направились к выходу, увлекая за собой Грегуара и Золотия.
— На Украине, — ворчал Федор, — так не поступают.
— А в самой великой стране мира тем более, — вторил ему Ли Как.
— Да, разумеется, господин Ли Кан, только вот интересно, что это за страна такая, — цедил сквозь зубы Федор, пребывавший в отвратительнейшем настроении. Он никогда не был в восторге от ужимок китайца, а когда желудок его громко урчал, и подавно.
Ли Кан открыл было рот, дабы ехидно пояснить, что самая прекрасная и самая гостеприимная страна в мире — конечно же, Поднебесная империя. Но тут вождь Тамара, до сей поры наблюдавший, как путники пробираются к выходу, воскликнул:
— Эй, гайо, гайо!
Флорис обернулся.
— О! Я вижу, ты обиделся за своих друзей, гайо, я это понял, твои глаза сверкают, как раскаленные угли… Успокойтесь, оставайтесь здесь. Когда кто-нибудь из кало начинает дело, он его и заканчивает. Садитесь и угощайтесь, ваш отказ оскорбит племя ромов, — прибавил он, указывая друзьям на котелок.
Федор и Ли Кан взглянули на Адриана. Молодой человек сделал им знак принять приглашение, и вскоре все уже сидели, скрестив ноги перед вождем, вернее, перед деревянными мисками великолепного супа, в котором плавали начиненные чесноком ежи. Ли Кан улыбался, изящно обсасывая тонкие косточки, и время от времени толкал локтем Федора: казак шумно жевал зверьков прямо с костями, разбрасывая вокруг себя колючие шкурки. Грегуар, не привыкший к подобного рода пище, подавился иголкой. Желая помочь приятелю, Золотий тремя грязными пальцами залез ему в глотку и вытащил застрявший там кусочек ежа. Жорж-Альбер шумно чавкал. Адриан строго взглянул на товарищей, призывая их успокоиться, и обратился к цыгану:
— Мы благодарим тебя, вождь Тамара, за твое гостеприимство и за эту горячую и животворную еду, столь хорошо подкрепившую наши силы.
— A-а! Это настоящая еда кало. Я рад, что она понравилась вам, гайос, потому что обычно чужестранцам она не нравится. Это доказывает, что вы достойны нашего гостеприимства. Мои братья убивают ежа одним ударом в нос, потом женщины обмазывают его липкой грязью, обжигают, а затем бросают целиком в воду, вместе с крапивой, чесноком, уксусом и жиром только что забитого барана. Разумеется, они не потрошат его, и то, что вы сейчас с таким наслаждением поедаете, гайос, представляет собой его кишки и желудок, — заявил вожак, потирая руки.
Несмотря на то, что голод мучительно терзал желудки Флориса и Адриана, оба брата с трудом сдержались, чтобы их не вырвало после подробных разъяснений секретов цыганской кухни; однако они справились с настоятельными позывами организма, стоически проглотили ежиные кишки и вежливо улыбнулись. Федор, не слышавший пояснений вожака, откинулся назад и, поглаживая себя по животу, произнес:
— Клянусь святым Георгием, вожак Тамара, с тех самых пор, как я покинул берега Днепра, мне еще ни разу не приходилось есть столь вкусно, как сейчас, не будь я Федор Тартаковский…..
Цыган удовлетворенно поклонился и внимательно, одного за одним, оглядел своих гостей. Однако взор его широко поставленных черных глаз постоянно возвращался к Флорису.
— Ты не любопытен, гайо. Разве тебе не интересно узнать, почему мы помогли тебе бежать?
Флорис выпил последний глоток, поставил миску и тыльной стороной руки вытер рот.
— Я ждал, пока ты мне сам это скажешь, благородный вождь.
— О-о, ты очень силен, гайо с зелеными глазами, очень силен, но знаешь, то, что ты носишь…
Флорис непонимающе смотрел то на вожака, то на Адриана.
— Прости меня, вождь Тамара, но я не совсем понимаю…
— Я старый лис, и мне подчиняется все племя, — оборвал его цыган. — Мне ты можешь сказать, откуда у тебя этот талисман… — и вожак указал своим необычайно длинным тонким пальцем прямо на грудь Флориса.
Молодой человек взял в руки железный медальон, который он носил вот уже много лет, и недоверчиво прошептал:
— Это верно, он уже не раз спасал мне жизнь, но я подумал, что это всего лишь случай…
— Это наш знак, гайо, знак принадлежности к секретному ордену великого Египта, то есть к великому цыганскому королевству, правителям которого подчиняются все живущие на земле цыгане.
— Так значит, благодаря этому талисману ты приказал нас освободить, вождь Тамара? — спросил Флорис.
— Да, гайо, моя дочь Зингара увидела, как он блестит у тебя на груди, когда ты, влача кандалы, проходил через город Пермь. К тому времени мы уже неоднократно дивились странным стечениям некоторых обстоятельств. К примеру, по дороге в эти края мы подобрали голодную обезьянку, все время рвавшуюся бежать за партией каторжников.
Жорж-Альбер прыгнул вожаку на плечо; похоже, он совершенно его не боялся, ибо затем он выхватил у него трубку и с наслаждением затянулся.
— Мы несколько раз оставляли этому зверьку узелок с едой, чтобы посмотреть, что он будет с ним делать. Мой старший сын Издор и дочь Зингара, владеющие искусством не оставлять за собой следов, пошли за ним и видели, как, пока вы спали, он оставлял вам еду.
— Значит, это твою дочь я заметил тогда в лесу, — прервал его Флорис.
— Да, гайо, мы надеялись, что ты — «избранник», тот, кого извечно ждут все наши племена. Мы решили освободить тебя. Теперь твоя очередь говорить, гайо, я был с тобой откровенен. Как тебя зовут? Ты один из наших? Или ты тот, о ком рассказывает легенда? А может, кто-то из наших братьев вручил тебе этот знак? Тогда когда он это сделал? И почему? Был ли он знаком признательности?
Флорис заколебался и обернулся к Адриану. Тот прошептал:
— Говори правду!
По знаку вожака цыгане придвинулись к огню и плотным кольцом окружили беглецов. Флорис пожал плечами: ему не хотелось разочаровывать своих спасителей.
— Имя мое, вождь Тамара, ничего тебе не скажет. Знай только, что в моих жилах течет французская и русская кровь. Я не принадлежу к вашему племени, и уж тем более я не «избранник». Никто из ромов не передавал мне этого талисмана. Я случайно нашел его во Франции, в старом амбаре.
