Бонни Винн - Летняя роза
— Можно ли представить себе что-либо более волнующее здесь? Настоящие поэтические чтения! Соберется весь город. Мы не можем упустить такое событие. Что, как ты считаешь, нам надеть? Как уложить волосы? Шляпки будут к месту? Может быть, наши воскресные платья…
Несмотря на усталость, Касси улыбнулась. Если бы тогда, в Бостоне, кто-нибудь сказал ей, что Милисент будет вести себя как взволнованная школьница, она никогда не поверила бы этому. Но Милисент оказалась права: весь город собрался на чтения. Когда они прокладывали путь в толпе к своему ряду, около Касси материализовался Шэйн. При виде его пульс ее участился, он выглядел высоким, стройным и изголодавшимся. Выражение его глаз говорило, что он именно ее хотел в качестве главного блюда.
— Привет, Касси. — Его голос омыл ее теплой волной. Прежде чем она успела ответить, между ними протиснулись несколько человек, спускавшихся в амфитеатр.
Как только они прошли, Шэйн крепко взял ее под руку.
— Не хочу рисковать, чтобы это случилось опять, — проговорил он, подводя ее к одному из последних рядов.
Пока вокруг них шумел хор голосов, наполняя комнату, Касси и Шэйн сидели друг подле друга, ощущая, как тепло одного проникает в другого.
Касси пристально посмотрела на Шэйна, задержала взгляд на жилке, пульсировавшей на шее, отмечая, как она завибрировала с возрастающей быстротой, когда он опустил свою руку ей на ногу. А когда его пальцы коснулись ее колена, у нее перехватило дыхание, она ощутила его тепло через несколько слоев одежды.
Рискнув бросить на него еще один взгляд, она увидела, как потемнели от желания его глаза, а его полные губы стали влажными. Вспомнив, как эти губы приникали к ее собственным, как его руки прикасались к ее телу, Касси пыталась сдержать мощные удары сердца, которые, как казалось, можно было видеть со стороны.
Она с облегчением вздохнула, когда смогла переключить внимание на бродячего актера, объявившего репертуар сегодняшнего вечера. Уитмэн и сонеты Шекспира. Пока зрители вежливо хлопали, Касси немного напряглась. Уитмэн? Некоторые из его творений были, мягко говоря, рискованными, так что их предпочитали опускать во время художественных чтений в Бостоне. Несмотря на охватившую ее неловкость, озорная улыбка появилась у нее на губах, когда она окинула взглядом соседей, с нетерпением ожидавших начала культурного вечера. Их возбуждение свидетельствовало о том, что они истосковались по всему, что приходило с Востока, так как прибыли они сюда, на Запад, по меньшей мере лет десять назад. Итак, в этот вечер все они пребывали в состоянии некой просветленной эйфории.
Касси придала своему лицу непроницаемое выражение и принялась ждать начала чтений. Поглядывая на Шэйна, она хотела убедиться, действует ли на него ее близость в той же степени, как его присутствие действует на нее. Она встретилась с ним взглядом — туманным и вопрошающим — и тут же догадалась, что действует.
Намеренно он медленно опустил свой взгляд, задержав его на линии ее груди, словно снимая с нее платье, прикрывавшее тело, которое он так хорошо знал. Она встретила его взгляд. Медленный, все расплавляющий жар, исходивший от него, дал ей понять, что он все знал. Она покраснела, но не от стыда, а от охватившего ее желания.
Касси отвела взгляд от Шэйна, когда актер начал читать сонеты Шекспира. Горожане жарко аплодировали, когда первая часть чтений закончилась.
Когда актер перешел ко второй части выступления, Касси оглядела зал и увидела внимательные лица, затем посмотрела на Шэйна, которого также, казалось, захватил мир, нарисованный актером. Она не могла скрыть улыбки, появившейся на губах, когда актер приблизился к той части стихотворения, которое она так хорошо знала:
— «То пожатие робкой руки…»
Она мягко опустила руку поверх руки Шэйна. Глаза его потемнели от желания, между тем актер продолжал. Касси неторопливо провела языком по губам, Шэйн смотрел на нее с восхищением.
— «Так обнаженной грудью прижалась ночь…»
Зная, что играет с огнем, но не в силах совладать с искушением, Касси опустила локон черных волос поверх своей полной груди. Шэйн во все глаза следил за ее движениями. Он нервно сглотнул и выпрямился на скамье.
— «О, невыразимая страстная любовь… Мы оба должны повернуться к друг другу, я раздеваюсь, спешу…»
Не желая думать о том, куда ее могут завести ее же собственные действия, Касси соблазнительно расстегнула пуговку на лифе платья. У Шэйна округлились глаза, дыхание заметно ускорилось. Пристально глядя ему в глаза, она провела пальцем вверх по его руке и заметила, как он сильно покраснел.
— «Рука скользит по всему телу, рисуя робкую картину плоти…»
Касси легонько впилась ногтями в бедро Шэйна, затем увидела его искаженные пыткой глаза. Намотав на палец локон, она медленно распрямила его, в то время как Шэйн судорожно ерзал на жесткой скамье. Внезапно ей захотелось узнать, был ли его дискомфорт вызван физическими причинами и были ли они заметными. Опустив свой взгляд вниз, она увидела, как натянулись его брюки. Подняв глаза, Касси увидела, что мускул на щеке Шэйна нервно подергивался.
— «Он отнимает у нее ее волю и сдерживает себя, пока не удовлетворится…»
Она провела пальцем по ладони Шэйна, ввергая его в танталовы муки. Он слегка подскочил на месте, взял в руки шляпу и принялся обмахиваться ею, как веером. Сдерживая улыбку, она заметила, что в зале воздух пришел в движение, разбуженный множеством вееров и шляп. Да здравствуют добрые люди Кинонбурга!
Касси легонько постучала ногтями по колену Шэйна, и он отодвинулся. Она улыбнулась, глядя ему прямо в глаза, сомневаясь, способен ли он выдержать хоть еще немного. Что за нервный тик вдруг поразил его?
— «Ветер, чьи мягко позвякивающие гениталии трутся о меня, им будешь ты!..»
Наклонив голову, чтобы сдержать улыбку, она затем медленно провела языком по губам. Глаза Шэйна чуть не выкатились из орбит. Когда она услышала следующие слова, то подумала, лучше бы ей родиться глухой.
— «Фаллический перст любви, груди любви, животы, прижатые и приклеившиеся друг к другу с любовью…»
Не в силах сдержаться, Касси умышленно подмигнула Шэйну, который в свою очередь уронил шляпу на пол. Когда он нагнулся, чтобы поднять ее, Касси тоже нагнулась, ее дыхание обожгло его. Когда взгляды их встретились, Шэйн походил на приговоренного к расстрелу. Наконец, сжалившись над ним, Касси немного отодвинулась и лишь держала в своих ладонях его вспотевшую руку, сидя неподвижно в течение нескольких последних строф.
Когда актер закончил, во всем зале прозвучало лишь несколько нерешительных хлопков. Большинство жителей города не были уверены, обогатились ли они культурно или же возмущены. Неуверенные в своих чувствах, они просто неловко улыбались друг другу, направляясь к выходу. Когда они вышли на тротуар, Шэйн отвел Касси в сторону.
