Джоанна Линдсей - Пламя сердец

Она назвала ему по очереди каждое имя и, закончив, терпеливо ждала, пока он помянет тех, кто уже умер. Она молча стояла рядом, чувствуя, как легкий ветерок играет ее волосами, слушая стрекот ночных насекомых. Она разделяла боль, которую испытывал Зелиг, но знала, что могло быть и значительно хуже — ведь, в конце концов, он считал, что все они погибли.

Затем он сказал:

— Рассказывай дальше.

— Цепи с меня сняли только в начале этой недели, когда сюда прибыл король саксов со своей свитой. Несколько дворян стали приставать ко мне, и Ройс распорядился снять с меня цепи, чтобы я могла защищаться, когда его не будет дома. Но сегодня утром — теперь уже вчера утром — они уехали, и мне пришлось бы опять распрощаться со своей свободой, если бы я не поклялась не предпринимать больше попыток к бегству.

Зелиг снова довольно долго молчал. Когда он заговорил, Кристен услышала в его голосе огромное разочарование.

— Значит, ты добровольно обрекла себя на то, чтобы никогда не пытаться уйти отсюда?

— Не совсем так. Мы заключили с Ройсом соглашение. Когда он женится, я не буду больше связана своим словом.

— И когда это случится?

— Скоро.

Услышав эту новость, Зелиг немного успокоился. Она почувствовала, что пальцы, сжимавшие ее руку, ослабили хватку.

Потом она попросила:

— А теперь ты расскажи мне, что произошло, а то я просто лопаюсь от любопытства. Как тебе удалось спастись? Я ведь видела, что ты был ранен.

— Ты это видела?

— Тс-с, — прошептала она, так как он очень уж сильно повысил голос. — Конечно, я все видела. Я не могла больше оставаться на корабле, когда услышала звуки боя. Я должна была им помочь.

— Ты — нам помочь?

Она пропустила мимо ушей иронию в его голосе.

— Тогда я действительно не очень-то смогла помочь вам. Но, по крайней мере, я хотя бы проткнула того сакса, который тебя ранил.

— Так это была ты?

— Зелиг!

— Святой Один! Ведь тебя же могли убить!

— Да, но, как видишь, я жива. Он, к сожалению, тоже. Я его лишь ранила. Теперь он уже оправился от своей раны и неплохо ко мне относится, но я все же хотела убить его. Слава Богу, что теперь в этом нет необходимости.

Зелиг смотрел на нее, качая головой. Она же нетерпеливо требовала:

— А теперь рассказывай. Когда я видела тебя в последний раз, ты неподвижно лежал на земле в луже собственной крови.

— Да, рана была тяжелая. Когда я пришел в себя, вокруг никого не было; пленных, видимо, уже увели. Меня оставили с мертвецами, и так как нас всех посчитали мертвыми, охраны не было. Но я не был уверен, что саксы не вернутся, чтобы закопать трупы, поэтому я с трудом пополз прочь — лишь бы не оставаться в кровавом месиве. Я собирался спрятаться на пару часов в лесу, а потом пойти за вами, чтобы узнать, куда они вас повели. Но, как я уже сказал, рана моя оказалась тяжелее, чем я думал.

Я заполз в густые кусты и снова потерял сознание, а когда пришел в себя, была уже глубокая ночь. Мне пришлось смириться с мыслью, что я слишком слаб, даже чтобы подняться. Не знаю, сколько я так пролежал. Проклятая рана нагноилась. Началась лихорадка, я потерял счет времени. Единственное, что я помню, — это что мне как-то удалось выбраться из своего укрытия. Я помню еще также, что долго бродил по лесу в поисках саксов.

— Как будто ты мог нам чем-нибудь помочь, если бы даже и нашел, — сказал Кристен с укором.

— Мой рассудок был не в состоянии работать трезво. — Он посмотрел на нее с улыбкой. — Я помню, что шел и шел в надежде найти тебя и остальных, пока не поздно.

— Пока не поздно? Что ты имеешь в виду?

— Я не надеялся, что кого-нибудь из вас оставят в живых. Я думал, что вас приведут к предводителю этих саксов, которые устроили нам ловушку, чтобы он избавился от вас.

— Он чуть было не сделал это на самом деле, — сказала Кристен едва слышно. — На Виндхёрст — так называется это место — однажды уже нападали викинги. Тогда он потерял всю свою семью и ненавидит их поэтому лютой ненавистью.

Зелиг засмеялся.

— Неудивительно, что он взял меня на службу. Я рассказал ему о себе точно такую же историю. Он, должно быть, почувствовал сострадание ко мне.

— Как ты рискнул рассказать ему это? — с горечью спросила она. — Боже милостивый! Он разорвет меня на куски, если узнает, кто ты на самом деле. Если раньше я боялась, что он закует тебя, как остальных, то теперь я не знаю, что и думать.

Он улыбнулся в ответ на ее страшные предположения.

— Он ничего не узнает. Отер и другие не так глупы, чтобы открыто показать свою радость при моем появлении.

— Если они не грохнутся без памяти. Со мной это чуть было не случилось, — ответила она.

— Однако я заметила, что ты довольно быстро пришла в себя, — со смехом сказал он.

Кристен толкнула его кулаком в грудь.

— Расскажешь ты мне наконец, что случилось дальше?

Зелиг подавил новый приступ смеха.

— Крис, где твое чувство юмора?

Однако, получив очередной удар в грудь, он вынужден был уступить.

— Ну, ладно, слушай. Я уже сказал тебе, что бесцельно бродил по лесу. Даже сейчас я не могу вспомнить, как долго. А тем более не знаю, сколько я пролежал под открытым небом, когда в очередной раз потерял сознание. Очнулся я в хижине старухи-кельтки. Она с дочерью нашла меня, возвращаясь с ярмарки в Уимборне. Было это примерно в нескольких часах езды от их дома.

— А где это?

Он пожал плечами.

— Не думаю, что мне удастся когда-нибудь отыскать этих людей. Локи сыграл со мной злую шутку. Ты даже не представляешь, сколько мне пришлось блуждать здесь.

— Тебе следовало бы отыскать реку, — заметила она.

— Да, я тоже так думал, — сказал он с горечью. — Итак, я провел две недели у этой женщины. Из-за моей одежды она не очень-то доверяла мне, и, кроме того, лежа в бреду, я что-то плел на чужом ей языке. Но поскольку я говорю и на языке нашей матери, она выходила меня и даже привела к одному торговцу, у которого я обменял свой пояс и золотые браслеты на эту одежду, которую ты сейчас на мне видишь, и старую лошадь. Он указал мне также путь к ближайшей реке.

— Ну, и что дальше?

— Эта река течет так далеко к западу отсюда, что мне пришлось пересечь практически всю страну. Вся беда в том, что я не помнил, когда бродил в полубредовом состоянии, в каком направлении я шел и пересекал ли какую-нибудь реку. Я совершенно не представлял себе, где находятся саксы, которых я ищу, — к западу или к востоку от меня. И когда женщина повела меня на запад, я подумал, что до этого шел на восток. Поэтому я опять пошел на запад и потерял уйму драгоценного времени.