Любовь или опека (СИ) - "Diana Panamis"

— Нет, Шеридан нет! — услышала она крик издалека, — Я не дам тебе умереть!

— Не может быть, — Шеридан попятилась назад, понимая, что на том портрете, она сама. Быстро насколько позволяли замёрзшие ноги, она бросилась бежать. Шеридан бежала, что есть сил, спотыкалась, падала и вновь поднималась, стремясь найти выход. Внезапно стало тепло, голова закружилась, словно кто-то кружит её в танце. Приятное, волшебное тепло разлилось по всему телу девушки. Наступил долгожданный уют.

Шеридан застонала, жуткая головная боль пронзила виски.

— Слава Богу, — услышала она голос доктора, — как же вы всё-таки нас напугали милочка. — Одли Джереми сел на край кровати. — Позвольте, я осмотрю вас. — Он потрогал лоб девушки, прощупал пульс, посмотрел зрачки, — Как вы себя чувствуете? — спросил он.

— Голова ужасно болит, — хриплым шёпотом проговорила она, — и горло.

— Ну, с головой я вам помогу, это всё от отвара, что я вам давал, а горло само пройдет. Попьете немного ромашкового чаю.

— Где мой сын? — Шеридан села и пожалела об этом, скривившись от боли.

— Но, но по тише, мы тут не для того два дня боролись за вашу жизнь, чтобы вы себя угробили за пару минут. — Он подложил несколько подушек под спину девушки.

— Два дня? — спросила она.

— Да, — Одли налил воды, капнул пару капель из своей мензурки — бутылочки, — целых два дня, — он поднес к губам девушки, Шеридан сделала один глоток и скривилась. — Я знаю, не очень приятный вкус, зато действенно. Ещё один, вот умница. — Доктор встал, собирая свои пузырьки с различными травами. — Я полагаю, вы хотите увидеть сына?

— Да, как он? С ним всё в порядке?

— Всё прекрасно, он у вас богатырь, — направился к двери, — я позову Лидию. Хотя знаете, — Одли вернулся, — Считаю своим долгом сообщить вам. Не знаю, что там у вас произошло в Англии, но его светлость не отходил от вас ни на минуту, — доктор потёр затылок, — лишь он один верил, что вы будете жить. Иногда мне даже казалось, что бедняга спятил, он не подпускал к вам никого. Всё время твердил, что не даст вам умереть. И если честно, я даже толком не знаю, что вам всё-таки помогло, моё снадобье или то, что его светлость, всё время растирал ваши холодные руки и ноги. Помогая тем самым вашей крови лучше циркулировать. А возможно, что и то, и другое, но всё же что-то вернуло вас к жизни. А сейчас его нет, это я его просто выгнал, чтобы не пришлось и его откачивать. Но думаете, он сейчас отдыхает? Нет, — Одли замотал головой, — в данный момент он у сына, ждет, когда я его пущу к вам. Ладно, — он побрёл к выходу, — Я навещу вас завтра, а сегодня меня тоже ждёт отдых.

— Спасибо вам, — проговорила Шеридан.

— Это не мне вы должны быть благодарны, Я лишь поверил, видя его безумную веру.

Через минуту дверь открылась, там стояли все Джозеф, Лидия Томас также мялся у двери. Но Шеридан видела лишь их, самых любимых и родных ей мужчин. Сейчас уже неважно, что было тогда, важен лишь этот момент в эту самую секунду. Викториан вошел, держа сына на руках, аккуратно передал ей ребенка, слеза счастья скатилась по щеке девушки.

Эпилог

— Я просто обожаю наблюдать, как ты это делаешь, — Викториан сел у ног жены, наблюдая, как она кормит грудью сына.

— Как вам не стыдно, ваша светлость, — Шеридан запустила в него подушкой.

— Ну-ну поаккуратнее ваша светлость, — улыбаясь, произнёс Викториан, — не нарушайте ужин маркиза Ноэля Ронвелл, будущего похитителя дамских сердец.

— Его сиятельство уже благополучно поужинал и теперь сладко спит.

— Как давно? — спросил Викториан, медленно поднимаясь с кровати.

— Минут десять, — с улыбкой ответила Шеридан.

— И вы молчали, — он аккуратно чуть дыша забрал сына и также аккуратно положил в кроватку.

— Значит, у нас есть минут сорок? — приближаясь к кровати, он на ходу расстёгивал рубашку.

— Нет, около тридцати, вы забыли ваша светлость, что десять минут, он уже проспал у меня на руках, — с улыбкой ответила Шеридан.

— Я не говорил вам, — Викториан отбросил рубашку в сторону и принялся за брюки, — как сильно люблю вас?

Шеридан притворилась задумчивой.

— Вы слишком долго думаете, — Викториан навис над женой, — Ваша Светлость, Шеридан Мелиорас-Ронвелл, герцогиня Ровендейл, я люблю вас больше своей собственной жизни. Если вы когда-нибудь решите меня покинуть, я умру. — Он прильнул к ней в страстном поцелуе…