Жаклин Монсиньи - Флорис-любовь моя
Англичанин остановился, оглядел Флориса с головы до ног и величественно промолвил:
— Так бы сразу и сказал! Входи.
Флорис прошел вслед за Англичанином в его отвратительно грязную конуру. Преодолев отвращение, Флорис уселся на солому и рассказал о том, что видел и слышал. Англичанин покачал головой и проворчал:
— Это Роньона по прозвищу Однорукий, разбойник из Сен-Медара. У него только одна рука, но к обрубку он привязал крючок и орудует им очень ловко. Куда там кинжалу! В Сен-Медаре их целая банда. Порой они грабят даже горожан, которые приходят на кладбище, чтобы посмотреть на трясучек.
— Да, да, Однорукий поминал каких-то трясучек. Что это такое?
— Увидишь сам. Сейчас нет времени объяснять тебе это, малыш. Надо будить наших и идти в Сен-Медар.
Из бараков и лавчонок, словно тени, стали выходить бродячие врачи, певцы, слепые нищие, цирюльники, поэты и шлюхи. Англичанин пересказал им историю Флориса. Из уст в уста передавался призыв:
— Идем в Сен-Медар! Однорукий хочет схватить Прекрасную Розу.
Внезапно Большой Тома уставился на Флориса и спросил грозно:
— А ты в нем уверен, Англичанин? Он не из наших, кто за него поручится?
Англичанин поскреб голову.
— Ну, я в полдень чистил ему сапоги… Ноги у него вроде честные.
Большой Тома отвесил Англичанину оплеуху, от которой тот отлетел на пятнадцать шагов.
— Вот дурень!
Женщины покатились со смеху, но мужчины продолжали молча смотреть на Флориса, и во взглядах их сквозила угроза. Флорис почувствовал, что у него пересохло в горле. Толстый Гийом, поводырь медведей, поднес к лицу Флориса фонарь и воскликнул:
— Э, я его узнал. Это паренек, который дрался на дуэли.
Девки подошли поближе.
— Точно, это Малыш-Красавчик.
Флорис начал приходить в нетерпение.
— Слушайте, — сказал он, возвысив голос, — вы теряете время. Однорукий похитит Прекрасную Розу, и вы сами будете в этом виноваты. Если мне вы не доверяете, я пойду туда один.
В королевстве нищих наметился раскол. Черкешенка даже осмелилась вмешаться в мужской разговор:
— Большой Тома, давай поверим ему. Он такой красивый!
— Прехорошенький! — добавила Зузу-Негритянка.
— А если там засада, курицы вы безмозглые? Все вы только об одном думаете! Эх, бабье пустоголовое!
Тут заговори Мондор, торговец мазями.
— Пойдем туда, Большой Тома, только он пусть идет первым — а к спине мы ему приставим перо. Если что случится, сразу прикончим.
— Ладно, — сказал Большой Тома, — пошли туда. Все берите оружие, нам пора разделаться с бандой Однорукого. А ты знай, — добавил он, с угрозой глядя на Флориса, — если дернешься, я тебя насквозь проткну.
Отряд безмолвно двинулся по направлению к кладбищу Сен-Медара. Флорис шел, чувствуя, как между лопаток ему утыкается кинжал Толстого Гийома. Англичанин С Желтым Рылом глядел на Флориса виновато, поскольку сам его привел и признал за своего. На углу плохо освещенной улицы Флорис шепнул Жоржу-Альберу:
— Беги к Адриану и веди всех наших на кладбище Сен-Медар. Ты понял меня, Жорж-Альбер?
Обезьянка с тихим ворчанием кивнула, спрыгнула на землю и мгновенно исчезла.
— Эй, обезьяна смылась! — крикнул Толстый Гийом.
— А на что нам эта тварь? Либо мы разберемся с Одноруким, либо прирежем сопляка, если заманил нас в ловушку, — отозвался Толстый Гийом, метнув на Флориса не слишком доброжелательный взгляд.
Наш герой начинал уставать. Он оказался в довольно-таки унизительном положении, а раненая рука распухла и сильно болела. Флорис подумал, что в случае схватки это может ему серьезно помешать, хотя он и умел драться левой. Сверх того, он ни на секунду не сомневался, что Жорж-Альбер доберется до постоялого двора и что Адриан поймет, какой опасности подвергается брат. Но каким образом обезьянка найдет кладбище? Горло у Флориса сжалось от тревоги. Он приложил руку к шее и вдруг ощутил под пальцами цепочку — это был кулон, который Полина надела на него в амбаре. Вернувшись из замка Майи, он хотел было в бешенстве выбросить ненужную вещицу, но Адриан остановил его, сказав со смехом:
— Оставь, это будет твоим талисманом.
Флорис улыбнулся: он уже сам не понимал, любит ли Полину, тем более что шел спасать совсем другую девушку. При одном лишь воспоминании о Прекрасной Розе сердце его забилось с неистовой силой.
— Клянусь честью, — мысленно произнес он, — чего это я так перепугался? Мне в спину направлен кинжал? Экая важность! Сейчас мы придем на кладбище, я брошусь на Однорукого, убью его, а потом возьму Прекрасную Розу, и мы поженимся. Она будет достойной супругой шевалье де Вильнев-Карамея. Грегуар придет в ярость, но зато я стану счастливейшим из смертных. Ни у кого не будет такой красивой жены, как у меня.
Он уже почти забыл о том, что происходит, углубившись в свои мечты, как вдруг его вернул на землю пронзительный звук, напоминавший кошачье мяуканье. Кровь застыла у него в жилах. Видимо, это и было кладбище Сен-Медар. Спутники Флориса, казалось, ничего не слышали, впрочем, они могли привыкнуть к этим ужасным воплям. Толстый Тома, почувствовав неуверенность Флориса, сильнее нажал на кинжал, нацеленный в спину юноши. Прежде пустынные улицы постепенно заполнялись неясными тенями людей, прижимающихся к стене. Странная толпа, состоящая из нищих, светских женщин в масках, мужчин, закрывающих лицо плащом, мирных обывателей и разбойников, в безмолвии двигалась к кладбищу Сен-Медар. Отвратительное мяуканье зазвучало еще громче. Англичанин С Желтым Рылом шепнул, подойдя к Флорису:
— Начинается время трясучек. Все монахини из соседнего монастыря принимаются хором мяукать. Есть и такие, что лают, а о прыгучках нечего и говорить.
Флорис взглянул на него с удивлением и одновременно с возмущением:
— Неужели монахини лают? Какой ужас!
— Знаешь, малыш, — ответил Англичанин, — в Париже и не такое бывает. Сегодня вечером ты наглядишься на сумасшедших, а завтра поймешь, что есть и честные люди. Правда, мы к ним не относимся, — добавил он со смехом.
Большой Тома отрывисто бросил:
— Ну, наговорились уже? Пора бы захлопнуть пасть.
Англичанин С Желтым Рылом придвинулся к Флорису еще ближе и, не обращая внимания на приказ своего главаря, зашептал:
— Ты такого еще никогда не видел! Это длится уже пять лет. В 1727 году умер диакон Франсуа Парижский. Милосердный был человек, даже к нашей братии с состраданием относился. Похоронили его в Сен-Медаре, а вскоре все заговорили о том, что на могиле его свершаются чудеса. Народ повалил сюда валом, а потом началось это безумие.
Кладбище заливал лунный свет, и было видно почти как днем, поскольку многие люди пришли с фонарями. Трясучки толпились у входа, так что Большому Тома пришлось пробиваться сквозь них вместе со своим отрядом. Флорис, озираясь вокруг, ощущал проступивший на лбу холодный пот.
