Патриция Поттер - Беспощадный
И которого никогда не получит.
Глава двадцатая
Шей всматривалась в Джека Рэндалла, пытаясь разглядеть в нем собственные черты. Пытаясь понять, что в нем полюбила мать и что возненавидел Рейф Тайлер.
Он все еще был хорош, а в прошлом, наверное, был очень красив. Шей не могла разглядеть цвет его глаз. Они так и не открылись за те несколько часов, что она пробыла с ним рядом. Он был неподвижен, и ей пришлось поднести руку к его рту и удостовериться, что он все еще дышит.
Доктор сказал, что все это из-за раны на голове. Может быть, он придет в сознание. А может быть, и нет. Возможно, он вспомнит, что произошло. Возможно, и нет. Ничего суверенностью нельзя утверждать.
Шей посмотрела на Кейт, которая сидела по другую сторону кровати. Шей сразу прониклась к ней симпатией заве теплоту, за поддержку: Кейт тут же шикнула на своего отца, когда тот начал задавать вопросы.
– Позже, – произнесла Кейт, увидев усталость в глазах Шей, и поспешно отвела ее в комнату, где тихо лежал Джек Рэндалл. Шей тогда мысленно благословила эту женщину за то, что Кейт сама не принялась ее расспрашивать.
Сколько уже прошло часов? Сколько времени с того момента, как она покинула Рейфа? Сколько времени она смотрит на человека, которого считает своим отцом? Человека, которому мстил Рейф?
Она была плоть от плоти этого человека, и все же он был ей как чужой. Ничего знакомого. Она думала, что узнает хоть какую-то черточку, увидит в лице хоть что-то похожее. Что-нибудь, что скажет ей правду. Она сама уже не была уверена, что хочет знать эту правду.
Шей снова взглянула на Кейт, чувствуя, что ее что-то связывает с этой женщиной, почти ее ровесницей. От нее не ускользнуло то, как Кейт и Клинт обменялись взглядами, и у обоих в глазах стояла тоска, хотя Клинт и представил их очень сухо. В такой же манере разговаривал и Рейф. Потому что она была Рейфу небезразлична? Потому что Кейт была небезразлична Клинту? Что это, оборона? Стена?
Дочь шерифа. А Клинт сообщник бандитов. Неудивительно, что он проявил столько понимания.
Послышался стук в дверь, и вошел шериф Дьюэйн.
– Без изменения? – спросил он. Она покачала головой.
– Вы не могли бы уделить мне несколько минут?
– Папа, – предостерегающе произнесла Кейт. Дьюэйн тряхнул головой:
– С вами связана большая тайна, мисс Рэндалл. По правде говоря, здесь в округе творится много загадочного.
Рейф говорил, что вы не очень умело лжете. Когда, интересно, она поняла, что все сказанное Рейфом говорилось для ее же пользы? Он мог и не отпустить ее, особенно к человеку, которого ненавидел. Тем не менее он понимал, как это важно для нее.
А теперь ради него ей нужно правдоподобно солгать. Пускай он твердит, что ему все равно, если Рэндалл узнает, кто за ним охотится, она не будет тем человеком, который затянет петлю на шее у Рейфа или вновь толкнет его в темницу. Повторять историю, которой ее научил Клинт, она не собиралась. Просто потерялась, вот и весь рассказ. Всего-навсего потерялась.
Шей посмотрела на шерифа Дьюэйна.
– Рэндалл никогда не говорил, что у него есть дочь, – сказал Дьюэйн.
– Думаю, он этого не знал, – тихо произнесла Шей. – Я и сама не знала, пока несколько месяцев назад не умерла моя мать и я не нашла несколько его писем. Она… всегда говорила мне, что отца нет в живых.
– Почему так произошло, как вы думаете?
– Не знаю, – ответила Шей. – Я приехала сюда, чтобы выяснить.
– Куда же вы пропали? Клерк на почтовой станции в Кейси-Спрингс сказал, что вы выехали несколько недель назад.
– Я… потерялась.
– И так долго блуждали? – недоверчиво спросил он.
– Я набрела на заброшенную хижину. Там были кое-какие припасы, – сказала она. Шериф прищурился:
– Мне сказали, что вы отправились в путь с каким-то работником ранчо «Круг Р».
– Он передумал, – ответила Шей. – Я сама поехала. Верхом я езжу не очень хорошо, лошадь меня сбросила, и я потерялась. А затем нашла хижину возле ручья. Там было немного продуктов. Возможно, какой-то старатель… оставил свое жилье.
Шей увидела сомнение в глазах шерифа и поняла, что сейчас последуют другие вопросы, с которыми она вряд ли сумеет справиться. Рейф был прав. Лгунья из нее плохая. Хоть она и вовсю старалась, но щеки ее покрыл румянец, а голос звучал довольно напряженно.
Но от дальнейших расспросов ее спасло то, что Джек Рэндалл застонал. Шей наклонилась пониже, пытаясь расслышать, не скажет ли он что-нибудь.
Стон повторился, и больной шевельнулся, но глаз не открыл. Шей смочила кусок ткани и нежно провела по его лицу.
Врача рядом не было. Его ждали другие пациенты, которые нуждались в нем, как он сказал Кейт, а в случае с Джеком Рэндаллом оставалось только одно: ждать. Ждать, вдруг он очнется.
Шей испытывала к отцу смешанные чувства, ее терзало очень много сомнений. И все же любовь к нему росла в ней с той минуты, как она узнала о его существовании. Ей казалось, что она предает этим Рейфа. Ей казалось, что она предает Джека Рэндалла – человека, который, возможно, подарил ей жизнь – поскольку сомневается в нем.
Ей хотелось стать бесчувственной и не надеяться, что этот человек выживет, и не желать, чтобы Рейф остался. Эти двое были несовместимы.
– Сара, – скорее простонал, чем произнес Джек Рэндалл.
Шериф тут же подошел ближе и опустился на колени рядом с кроватью.
– Джек. Джек.
Ресницы Рэндалла затрепетали, открыв затуманенные, непонимающие голубые глаза. У матери Шей были серые глаза, а у нее самой серо-голубые.
Взгляд Джека блуждал. Больной оглядел комнату, затем с сомнением посмотрел в лицо Шей:
– Сара?
Нерешительный тон нарушил хрупкое спокойствие Шей. Она покачала головой:
– Я Шей. Дочь Сары.
Он с такой силой сосредоточил на ней свой взгляд, что она даже испугалась.
– Шей? Моя дочь?
Слово «дочь» чуть не сломило ее.
– Я здесь, – тихо произнесла она.
– Я так… за тебя боялся. Клерк на станции сказал… – Он потянулся и схватил ее за руку:
– Никто… не причинил тебе вреда?
Она покачала головой, слыша, видя любовь в его глазах. Ее сердце забилось.
– Просто я потерялась, – сказала ему Шей. – И была напугана.
Вмешался шериф:
– Джек, что здесь произошло?
Шей видела, что Джек Рэндалл колеблется, лихорадочно оглядывается, словно в поисках чего-то, что могло вернуть ему память.
– Я… не знаю.
– Попытайся вспомнить. Кто в тебя стрелял?
Джек Рэндалл закрыл глаза.
– Я… пытаюсь. Помню, что искал свою дочь. Помню, как возвращался домой. Больше ничего.
