Жаклин Монсиньи - Флорис. Флорис, любовь моя
— Сжальтесь над старым солдатом, служившим великому королю!
Флорис и Адриан, взволнованные бедственным положением несчастного, выгребли из карманов мелочь. Нищий, чье лицо обезобразили многочисленные шрамы, произнес:
— Благодарю вас, юные красивые господа.
Флорис озадаченно взглянул на брата.
— Откуда же он знает, что мы юные?
Грегуар улыбнулся.
— Он видит не хуже вас, господин шевалье.
— Да что ты, Грегуар! — вскричал Адриан.
— Да, господин граф, в Париже полно фальшивых нищих. У них и живописцы свои есть — могут любой шрам нарисовать.
Флорис и Адриан покачали головой: да, в этом Париже с чем только не столкнешься!
— Эй, молодые господа, сюда! Всего за один соль Англичанин С Желтым Рылом наведет вам блеск на обувку!
Флорис и Адриан с интересом подошли к зазывале с таким странным прозвищем, а тот, плюнув на пропыленные сапоги, стал энергично чистить их тряпкой.
— Почему вы называете себя Англичанин С Желтым Рылом? — спросил Флорис. Парижанин поднял голову и улыбнулся.
— Сразу видно, что вы из провинции, юноши, — сказал он дружески, но с оттенком легкого презрения. — Здесь, на Новом мосту, никто не помнит имени, данного ему при крещении. Зато вы найдете тут все, что душе угодно: нужна девка — спросите Зузу-негритянку, Берберку или Черкешенку; хотите написать любовное письмо — обратитесь к Сибию-поэту, он вам настрочит мигом, у него для этого и ноготь заточен. А если требуется бальзам от ран — хоть колотых, хоть сердечных — изготовит его Мондор. Желаете вырвать зуб — пожалуйте к Большому Тома, которого вы видели на возвышении. Это король Нового моста, только скоро он потеряет свое королевство… скорее всего, сменит его Толстый Гийом, поводырь медведей.
— А что за девушка танцует вон там? — осведомился Флорис.
— Ах, эта! — сказал Англичанин С Желтым Рылом. — Она, юный сеньор, наше солнце, наша весна. А зовут ее Прекрасная Роза.
Вокруг танцовщицы, привлекшей внимание Флориса, собралась уже изрядная толпа. Девушка аккомпанировала себе на бубне, а смотревший на нее с немым восторгом карлик подыгрывал на свирели. Юбки взлетали, обнажая на мгновение стройные ножки. Вся она дышала здоровьем и счастьем: со смехом встряхивала длинными черными волосами и сверкала белыми острыми зубами. Поблагодарив Англичанина С Желтым Рылом за ценные сведения, Флорис с Адрианом подошли поближе к танцовщице. Как раз в этот момент девушка остановилась, хотя даже не успела запыхаться, и принялась собирать деньги у зрителей. Проходя мимо Флориса, она взглянула на него с дерзостью и потрепала по щеке Жоржа-Альбера, который радостно завопил и стал посылать ей в ответ воздушные поцелуи. Девушка расхохоталась и, подбоченясь, крикнула:
— Эй, Малыш-Красавчик, ты такой же любезный кавалер, как твоя обезьянка?
— Мадемуазель, — промолвил с поклоном Флорис, — мы с Жоржем-Альбером готовы смиренно служить вам.
Девушка опять залилась смехом и, повернувшись к остальным участникам этой сцены, воскликнула:
— Слыхали, почтенные? Он назвал меня «мадемуазель» — меня, Прекрасную Розу! Ну, Малыш-Красавчик, пока давай поцелуемся.
Флорис, проклиная самого себя, покраснел до ушей, ибо собравшиеся вокруг зеваки насмешливо загоготали, подбадривая танцовщицу громкими криками:
— Да, да, целуй его, Прекрасная Роза!
Флорис затравленно взглянул на брата, а затем вдруг решился. Слушаясь только голоса своей природной смелости, этот шестнадцатилетний герой обнял девушку за талию и звучно чмокнул в обе щеки, к величайшему удовольствию зрителей.
— Эй, Прекрасная Роза, — вопили они со смехом, — у тебя новый хахаль?
За этой сценой внимательно наблюдали двое дворян лет примерно двадцати пяти. Один из них, прикрывавший, несмотря на жару, лицо полой плаща, сказал своему спутнику странно хрипловатым голосом:
— Смотри, Вильпай, для молокососа поцелуй вполне недурен.
Эта шутка вызвала новый взрыв веселья. Уязвленный Флорис горделиво выпрямился, снял с плеча Жоржа-Альбера и вручил его Прекрасной Розе. Адриан смотрел на брата с беспокойством, ибо знал его вспыльчивость. Флорис двинулся сквозь примолкшую толпу к двум дворянам. Перед ним расступались, почуяв, что предстоит интересное зрелище. Стараясь сохранить хладнокровие, Флорис высокомерно спросил:
— Сударь, я не ослышался? Вы сказали, что для молокососа поцелуи недурен?
Дворяне переглянулись и захохотали еще громче.
— Нет, сударь, — ответил тот, что укрывал лицо плащом, — вы не ослышались. Именно это я и сказал.
С момента прибытия в Париж через Сен-Антуанские ворота Флорис чувствовал, как нарастает в нем гнев: над его обезьянкой насмеялись, его самого обозвали провинциалом, а вот теперь еще и молокососом. Это уже слишком! С решимостью, которой он в себе прежде не подозревал, юноша обернулся к Адриану и очень громко произнес:
— Мне не нравятся слова этого господина.
Адриан понял, что брата уже не остановить. Впрочем, надменность двоих дворян задела и его. Посмотрев им прямо в глаза, он бросил:
— То, что не нравится моему брату, мне тоже не нравится.
Услышав это, Федор, Ли Кан и Грегуар мгновенно пробились сквозь толпу к своим молодым хозяевам, чтобы в случае необходимости выступить им на подмогу. В толпе началось перешептывание, ибо трио производило внушительное впечатление. Поначалу зеваки взирали на Флориса с усмешкой, но теперь прониклись уважением к юноше, имевшему таких телохранителей. Федор на целую голову возвышался над всеми окружающими; шрамы его побагровели, а единственный глаз сощурился от ярости. Ли Кан, успев выхватить свой кинжал, зловеще посматривал на дворян, осмелившихся насмехаться над Флорисом. Что до Грегуара, то и его лысина зарделась от гнева; сейчас он уже ничем не напоминал почтенного нотариуса.
Тот, кого назвали Вильпаем, склонился к своему спутнику и прошептал:
— Весьма занятные люди, но, думаю, нам лучше удалиться.
Человек в плаще кивнул с некоторым сожалением, однако едва он повернулся, чтобы уйти, как Флорис преградил ему путь и крикнул:
— Нет, сударь, вы так дешево не отделаетесь. Мне нанесено оскорбление, так что извольте обнажить свою шпагу и сразиться со мной.
— Довольно, сударь, — произнес Вильпай. — Мы находимся на Новом мосту. Вам пора знать, что сейчас не дерутся на дуэли, как во времена короля Генриха. Впрочем, до вашей провинции это могло еще и не дойти.
Флорис, получив еще один щелчок по носу, ощутил жажду крови. Перед глазами у него поплыли красные круги, он уже не помнил себя от бешенства.
