Юна-Мари Паркер - Дворцовые тайны
Он быстро поднялся и начал раздеваться. Молчаливый взгляд его молил ее о том же. Когда шелковое синее платье соскользнуло вниз по бедрам на пол, обнаженный Джеральд уже протягивал к ней с постели руки. Никогда прежде она еще не видела столь совершенно сложенного мужчину. У Джеральда были крепкие широкие плечи, узкие бедра, мускулистые руки и ноги. Это было тело человека, хорошо знакомого с ежедневным трудом и умеющего поддерживать себя в прекрасной форме.
— Ты даже еще красивее, чем я себе представлял, — прошептал он. Джеки села на краешек постели и наклонилась, чтобы поцеловать его. — Господи, какая у тебя белоснежная кожа!
Он провел рукой по ее груди, животу, бедрам. Темная загорелая ладонь контрастировала с алебастровой белизной ее кожи. Вся дрожа от его прикосновений, она легла рядом, опустив голову на мягкие подушки, и рука ее накрыла то, к чему она стремилась последние минуты. От нежных ласк Джеки Джеральд застонал. Его ладонь проскользнула между ее ног и палец осторожно вошел внутрь. Джеки инстинктивно подняла бедра, давая ему возможность проникнуть глубже.
— Джеральд… — задыхаясь, прошептала она. — Прошу тебя…
Но он не хотел торопить события, стремясь продлить любовную прелюдию как можно дольше. Наклонившись, он приник губами к тому месту, где только что была его рука.
— Я хочу тебя… — исступленно шептала Джеки. Она зажмурилась и до боли закусила губу. Ее давно уже никто так не ласкал, давно она не испытывала такого жгучего страстного желания.
— О, прошу тебя, милый! — крикнула она почти с отчаянием в голосе.
Джеральд, и сам уже будучи не в силах ждать, накрыл ее своим телом и резко вошел в нее. Со всей страстью мужчины, который всю жизнь ждал этого мгновения, чье единственное стремление сводилось к обладанию этой женщиной.
— Джеки! О Боже, Джеки, как я тебя люблю!..
Затем внутри нее будто разорвался фейерверк ощущений, разлетевшись на мириады светящихся звездочек наслаждения, ослепив ее, пленив. Обжигающий оргазм потряс все ее существо, а когда он наконец отступил, Джеки лежала без сил, еле дыша, и только думала про себя: «Боже, почему у меня никогда раньше не было такого? Ричард ни разу… Впрочем, все это в прошлом».
Лежа в объятиях Джеральда, вся светясь любовью, Джеки чувствовала, что наконец-то нашла мужчину, которого всегда хотела.
8
Каникулы в Ирландии приближались к концу. В последний день Хьюго взял Колина и Иана на рыбалку. А Роланд снова остался у себя в спальне. Перед ним лежал дневник, а в голове роились черные мысли. Конечно, ничем, кроме счастливого везения, нельзя было объяснить то, что ему удалось-таки узнать, почему Эрнест и Эйлин Смит-Маллины жили столь уединенно, как будто прячась от людей. Невероятная случайность, после которой он был сам не свой вот уже целые сутки.
Роланд жаждал отмщения. Он надеялся, что в лучшем случае ему удастся выяснить, что коллекция предметов искусства была приобретена ее отцом каким-нибудь сомнительным способом. По возвращении в Лондон он твердо решил провести расследование и выяснить судьбу картин, лелея надежду проследить их историю и узнать имена прежних владельцев Ренуара, Моне, Утрилло и Коро. Столь известные полотна просто не могли не иметь собственной судьбы, которую можно было бы установить. Роланд не сомневался в том, что ему удастся в итоге узнать, унаследовал ли их Эрнест или купил. Интуиция подсказывала ему, что они были приобретены нечестным путем.
Однажды, когда семья ушла на прогулку, а Роланд остался в доме, сославшись на головную боль, он сфотографировал все, что только смог: картины, предметы мебели, бронзовые и мраморные статуи, зеленое яйцо Фаберже с бриллиантами, внутри которого помещалась миниатюрная золотая карета, запряженная парой лошадей, а также коллекцию жадеита. «Невероятно, чтобы все это было получено честным путем, — говорил он себе. — Наверняка тут есть бывшие музейные экспонаты».
Было одно обстоятельство, которое убеждало Роланда в том, что он прав. Он ясно видел, что ни Атертоны, несмотря на всю свою аристократичность, ни Смит-Маллины не являются богачами. Селия и Хьюго жили в Лондоне относительно скромно, не имея даже постоянной прислуги. И хотя их нельзя было, конечно, назвать нищими, лишних денег у них не водилось. Что же до Смит-Маллинов, то, насколько Роланд успел выяснить, они просто-напросто терпели нужду. Особняк медленно разваливался по частям. В спальне Роланда немного протекал потолок, а в холле со стен слезала краска. В доме буквально пахло бедностью. Он видел, что старики еле сводили концы с концами. Роланд заметил, что с момента приезда Селия стала покупать еду и напитки на свои деньги, и родители ее не возражали.
«Так почему же, — спрашивал он себя снова и снова, — им не продать что-нибудь из картин? Или хотя бы стул эпохи Людовика XIV? Или наконец Фаберже?
Однажды вечером, когда они остались с Хьюго наедине в кабинете, Роланд осторожно стал расспрашивать его об этом. В ответ Хьюго лишь невесело покачал головой.
— Вот и я постоянно задаю себе этот вопрос, Роланд, — посетовал он. — Если говорить прямо, то мне кажется, было бы лучше всего продать не что-нибудь одно, а все скопом. И переехать отсюда в Лондон, или в Корк, или в Лаймрик. Здесь о них даже некому позаботиться, если что случится. Но старики и слышать ничего не хотят.
— Насколько я понимаю, когда-нибудь ваша жена унаследует все это?
Хьюго пожал плечами.
— Наверно, она ведь их единственный ребенок. Но пока они предпочитают жить в благородной нищете, и мне это кажется глупостью. Дом слишком велик для них. Зимой здесь бывает так холодно, что замерзают трубы и нет воды.
— Вы предлагали своему тестю продать что-нибудь из этой внушительной коллекции?
— Неоднократно, — тут же ответил Хьюго. — Но всякий раз он начинает дико злиться и дальше этого дело не идет.
Что-то в тоне и голосе Хьюго натолкнуло Роланда на мысль, что его собеседник втайне недолюбливает Эрнеста. При Селии и детях Хьюго говорил о своем тесте иначе, но сейчас в его голосе просквозила почти открытая вражда.
— Откуда у него все это? — осторожно спросил Роланд, усиленно пытаясь сделать вид, что задает этот вопрос так просто, для поддержания разговора и одновременно тая надежду на то, что Хьюго может вдруг открыть что-то интересное.
— Полагаю, в основном это наследство, — уклончиво ответил граф Атертон.
— А может быть, что-то принадлежало семье вашей тещи? — не отставал Роланд. — Ведь дом-то ее.
— Да, но Селия говорила мне как-то, что вся коллекция предметов искусства у них от отца.
