Эмма Драммонд - Танцовщица
К несчастью, один из вождей нарушил слово, и ничего не подозревавшие голландцы понесли огромные потери, навсегда перестав доверять чернокожим. В конце концов, местное население было вынуждено признать неприкосновенность границ; но для этого потребовалась еще одна война, в которой полегли тысячи англичан, защищавших права буров. Эти жертвы примирили бывших врагов, и в течение длительного времени они мирно сосуществовали в стране, разделенной на четыре штата, где каждая сторона контролировала по две провинции.
Все так бы и продолжалось, если бы не открытие золота в одной провинции буров и алмазов — в другой. Золотые прииски Трансвааля заполонили пришельцы, по численности значительно обогнавшие буров, но те отказывались предоставлять им гражданство. Когда то же самое повторилось в алмазоносном районе Оранжевой республики, Сесил Роде, имевший монопольные права на добычу алмазов, осуществил захват территории, где находился город Кимберли, и присоединил ее к управляемой англичанами Капской провинции.
Однако блеск золота все еще слепил глаза жителей Альбиона. Официальная аннексия золотоносных районов была невозможна — они находились в самой глубине земель буров. И единственным способом стало использование силы.
Короткая война в 1881 году и безрассудный рейд Джеймсона в 1895-м, предпринятый группой английских патриотов, не привели ни к контролю над богатой золотом областью Трансвааля, ни к признанию гражданства для иностранных инвесторов. Будучи нацией, с трудом примиряющейся с поражением, англичане сейчас копили силы, чтобы бросить мощь своей империи против врага, если не помогут другие способы воздействия.
Вивиан стоял у открытого окна библиотеки, не замечая раскинувшегося рядом сада и вспоминая два года, проведенные в Ашанти. Противником там были племена примитивных людей с примитивным оружием, но с таким знанием своей земли, что становились почти непобедимыми. В этой южной, более цивилизованной части великого африканского континента англичанам противостояли буры — цивилизованные люди, вооруженные современными ружьями, отличные наездники, к тому же свято верящие, что Бог на их стороне. Люди, подтягивающиеся сейчас к Кимберли, вряд ли будут кучкой «агрессивных фермеров», если Паулус Крюгер решит мобилизовать свои силы.
Допив сок, Вивиан повернулся к столу, думая, что его соотечественники обычно начинают сражаться, находясь в невыгодном положении, — их войны всегда разворачивались на территории противника. То же и на этот раз. Буры знали страну как свои пять пальцев, а у англичан не было даже карт. Военное начальство всегда использовало железные дороги для перемещения войск, но стоит бурам взорвать хотя бы несколько отрезков пути, и отдаленные гарнизоны окажутся отрезанными. Неудивительно, что Синклер и Блайз так волновались по поводу зашиты Кимберли.
Когда Вивиан, опуская пустой стакан на стол, заметил вдруг почтовую марку на одном из конвертов, это стало почти, продолжением занимавших его мыслей. Почерк принадлежал его матери, и удивление перемешалось с тревогой, когда он открыл письмо. Почему она пишет ему из Кимберли, когда, как он думал, должна находиться в своем имении в Родезии, вдали от опасностей войны. Он лихорадочно просмотрел две страницы, а потом положил их на стол, опустившись в кожаное кресло. Досточтимая Маргарет Вейси-Хантер гостила у друзей в Кимберли и умоляла сына взять короткий отпуск, чтобы приехать к ней ввиду чрезвычайно важных обстоятельств. Она знала, что он не подведет ее, и с нетерпением ожидала известия о его прибытии.
Вивиан сидел, стараясь успокоить растущее волнение. Его полковник не откажется отпустить его по такой веской причине, как необходимость переправить мать в более безопасное место. Перед Вивианом замаячил призрак свободы. На короткое время, но так она покажется еще слаще. Откинув назад голову, он с облегчением закрыл глаза. Алмазный город еще никогда не казался ему столь привлекательным, как в тот момент.
ГЛАВА ВТОРАЯ
На следующий вечер Вивиан уже садился в поезд до Кимберли, захватив с собой несколько неожиданный для человека, отправляющегося в короткий отпуск, багаж. Кроме двух лучших боевых лошадей — Оскара и песочного мерина по кличке Тинтагель, — багаж включал пистолет, шпагу и полевой бинокль. Впереди ждало долгое утомительное путешествие, но, прежде чем заснуть в ту ночь, Вивиан немного посидел с бокалом бренди, вспоминая мать, которую не видел три года. Что бы ни заставило ее поехать в Кимберли, это было как нельзя более своевременно. С каждым километром железной дороги, которая, по проекту Сесила Родса, в будущем свяжет Кейптаун с Каиром, настроение Вивиана поднималось и внутри росло возбуждение.
Естественно, первейшим долгом будет уговорить маму покинуть город, но перспективу стать самим собой плюс возможность оказаться в центре растущего кризиса можно было считать подарком судьбы. Роде говорил военным в Кейптауне, что Крюгер всего лишь бряцает оружием, а то, что группки буров перемещаются по вельду, является продолжением блефа. Однако полковник предоставил Вивиану отпуск с условием, что тот сам оценит обстановку в Кимберли и вышлет подробный рапорт. Видимо, армия не слишком доверяла мистеру Сесилу Родсу.
Вивиана вдруг захватило воспоминание о темноволосой девушке, застенчиво жалующейся, что его брат говорил только о человеке по имени Сирил Роде. Позже это стало одной из шуток, понятных только им двоим. Странно, что судьба посылает его туда, где Роде на деле следует своей политике, изображая происходящее в Африке только в розовых тонах, даже если земля становится красной от крови.
Однако под стук колес Вивиан думал не о неутомимом созидателе империй, а о Лейле Дункан. Она могла бы управлять им в большей степени, чем Джулия, но предпочла поставить на колени, а потом уйти. Даже два года не уменьшили отчаяние, испытанное им, когда он обнаружил, что Лейла живет с грубым мужиком, называющим себя ее мужем. И все же время, проведенное с ней, осталось в его памяти как что-то необычайно сладостное.
В течение следующего дня поезд терпеливо пробивал путь к северу, минуя разнообразные природные зоны, каждая из которых привлекала по-своему. Сначала вокруг громоздились огромные стены серого камня, перерезанные здесь и там полосками зелени и падающими с высоты сверкающими потоками воды. Изредка появлялись фигурки маленьких оленей, перепрыгивающих с одного камня на другой, а над вершинами холмов кружились птицы, раскинув огромные крылья на фоне безоблачного неба. Затем дорога покинула ущелье; теперь повсюду, куда только падал глаз, расстилались безводные пески, лишенные жизни. Пустыня, известная под именем Большое Карру, мерцала и переливалась при дневной температуре, достигающей почти сорока градусов, и у Вивиана сразу же заболели глаза.
