Эмма Драммонд - Танцовщица
— Впечатляюще, мой дорогой. Ты всегда выглядишь неотразимым, когда теряешь контроль над собой, и я получила истинное наслаждение, глядя на подобное проявление мужской агрессии. Ну как, буря уже утихла? Все еще трясясь от ярости, Вивиан заметил:
— Ты можешь быть невыносимой более, чем другие женщины, которых я знал, Джулия.
— Неудивительно, — последовал ядовитый ответ, — женщины, с которыми ты водил компанию, были преимущественно куртизанками, шлюхами или уличными девками, маскирующимися под леди, как, например, Лейла Дункан. — Ее глаза сузились. — Очевидно, тот роман все еще тревожит тебя. Каждый раз, когда я упоминаю ее имя, ты реагируешь весьма болезненно. Эта Дункан была всего-навсего маленькой выскочкой, затронувшей твои животные инстинкты. Я же не только удовлетворяю все желания мужа, но и посвятила свою жизнь продвижению тебя вверх. А она бы утянула на дно — такие, как эта женщина, ничего иного не могут дать мужчине.
Даже через два года напоминание о Лейле грозило открыть рану, которая все кровоточила.
— Дать — вот главное слово, — прохрипел он. — Ты не дала мне ничего, Джулия! А забота о моем продвижении по службе стала навязчивой идеей. И мне не остается ничего, кроме как послушно следовать за тобой.
Черты лица Джулии осветила довольная улыбка.
— Наконец-то ты пришел в чувство и признал справедливость моих действий. А сейчас, когда твой маленький бунт окончен, нам пора готовится к ужину, устраиваемому лордом Клауди и его супругой.
Взяв его под руку, Джулия подняла глаза, в которых светилась радость.
— Позже я смогу найти управу на те штормовые облака, которые клубятся внутри тебя, противопоставив им некоторые физические громы и молнии, что полностью излечат тебя, дорогой.
Резко вырвавшись, Вивиан закричал:
— Ты все еще ничего не поняла! Я не отступлю от решения прекратить эту невыносимую битву за превосходство. Меня тошнит от необходимости умасливать влиятельных людей и выполнять дурацкие трюки, лишь бы удовлетворить твое желание испытывать меня на выносливость. Этим днем на вершине холма мысль стать неудачником показалась мне весьма привлекательной. И я решил им стать! Мне наплевать, что обо мне подумает весь мир!
Она спокойно стояла на фоне французского окна, в обрамлении пышных желтых цветов. И ее следующие слова положили конец его мечте о свободе.
— А как насчет нашего сына, который родится осенью? Тебе все равно, что он подумает?
Все оставалось по-прежнему. Вивиан, со своей стороны, чувствовал лишь сожаление, что положил начало новой жизни. Если родится сын, в чем Джулия была уверена, то он никогда не сможет удовлетворить высоких требований матери. Если это будет девочка, то бедняжку воспитают как существо противоположного пола. Хорошо зная боль и унижение несчастливого детства, Вивиан понимал, что шансы помочь его ребенку избежать того же весьма невелики. Джулия будет лепить малыша по своему образу и подобию.
Его подавленное настроение усилилось, когда он однажды проходил мимо железнодорожной станции, откуда Северный уланский полк отправлялся в Кимберли; он понял, что отдал бы все, лишь бы поехать с ними. Но, увы, если начнется война, их полк, видимо, останется в Кейптауне, чтобы продолжать нести обычную гарнизонную службу.
Натянув поводья, Вивиан спешился, чтобы получше рассмотреть, как толпы одетых в хаки солдат грузят свои ружья и рюкзаки в поезд. Мужчины смеялись, радостно покрикивая, что «Джонни-Буры» сразу вернутся к своим плугам, стоит войскам лишь пройтись по улицам алмазного города. Офицеры смотрели за лошадьми или прощались с женами и детьми.
Наблюдая за этой сценой, разворачивающейся на фоне Столовой горы, Вивиан испытал настолько сильное чувство зависти, что ощутил комок в горле. Он вспомнил, как признался однажды Джулии, что ничто так не переживаешь сильно, как путешествие вместе с полком на марше. А сейчас он видел это воочию — братство, возникающее, когда каждый знает, что его жизнь зависит от других, невзирая на знаки различия. И еще лучше — чувство единения, знание цели и своего предназначения в ее выполнении.
Заставив себя отвернуться, Вивиан снова вскочил на коня и медленно поехал через обсаженные деревьями улицы, машинально отвечая на приветствия тех, кто считал мужа миссис Вейси-Хантер таким воспитанным и неутомимым. Едва ли они догадывались, что муж миссис Вейси-Хантер чувствовал себя в безнадежной ловушке. Теперь он никогда не сможет уйти от Джулии и оставить ребенка — как когда-то сделал его собственный отец, — беззащитного перед человеком с сильной волей, которую ничем не пошатнешь. Он лишился возможности ускользнуть.
В конюшне было несколько чужих лошадей, поэтому Вивиан тихо пробрался в библиотеку, приказав мальчику принести туда сок лаймы с содовой, так как он займется письмами.
В комнате с высокими потолками было прохладно, огромное дерево затеняло окно. Темные деревянные панели, кожаные переплеты и тишина удивительно гармонировали с его настроением. Вивиан с удовольствием отхлебнул освежающий напиток, все еще думая о сцене, которую наблюдал на станции. Его соотечественники собирались продемонстрировать силу, надеясь, что это заставит Крюгера отступить. Однако лидер буров не был похож на человека, который легко откажется от своей цели.
Бурами, или африканерами, называли голландских поселенцев с их строгими религиозными правилами, жесткими нормами жизни и непоколебимой верой в то, что земли Южной Африки принадлежат им по праву. Отпочковавшись от колоний, основанных голландской Ост-Индской компанией, они не стали удобными партнерами для англичан, прибывших буквально по их следам. Буры были идеалистами, англичане — империалистами. Голландцы относились к кальвинистам, простым и безапелляционным. Им даже суровая мораль Викторианской Англии казалась греховной.
Завоевание прекрасной страны только обострило неприязнь между двумя расами, и когда буры направились на север, разведывая новые земли, англичане последовали за ними. Неприязнь переросла во вражду, когда последние, сделавшись правителями Капской провинции, запретили держать черных рабов. Буры отказались освободить рабов, углубляясь все дальше на север в поисках убежища, где они смогли бы жить по своим законам.
В этот момент на сцене появилась третья сила. Многочисленные засухи и охота, уничтожившие все живое в центральной и восточной Африке, заставили кочевые племена идти к югу на плодородные земли, ранее населяемые только пигмеями. Эти скрытные существа спрятались в буше, продолжая жить своей примитивной жизнью, а идущие по их земле орды кочевников столкнулись с бурами. Начались кровавые столкновения, унесшие многие жизни прежде, чем был подписан мир.
