Кэтрин Харт - Поруганная честь
Разве ты не знаешь, как сильно я люблю тебя? — искренне спросил он — насмешливости в голосе как не бывало. — Ты держишь весь мой мир в своих ладонях, моя жизнь в каждом твоем вздохе. Ничто на свете не заставило бы меня жениться на тебе, если бы я сам этого не захотел но я очень этого хочу, любовь моя. Хочу, чтобы ты стала моей женой, чтобы ты была в моем сердце всегда. Ты мне нужна, querida, нужна твоя улыбка которая озаряет мои дни, твои ласки, украшающие мне ночи. Без твоего вспыльчивого нрава и острого язычка моя жизнь стала бы невыносимо скучной. Поверь, я обожаю в тебе все, даже когда злюсь на тебя настолько, что готов побить.
Улыбка с примесью лукавства снова засияла на ее лице.
— Теперь ты не сможешь побить меня, Блейк. Ведь я, возможно, ношу твоего ребенка.
— Тогда я найду другой способ заставить тебя расплатиться, если ты провинишься, понятно? — возразил он с такой же лукавой усмешкой. — Кстати, а имя — Эндрю Мэтью.
— Прошу прощения? — непонимающе подняла брови Меган.
— Прощаю.
— Блейк, не валяй дурака! — разозлилась она. — Что еще за Эндрю Мэтью?
— Он перед тобой, любовь моя. Блейк Эндрю Мэтью Монтгомери. Мать была ярой католичкой и гордилась мной так, как только может гордиться мать, но даже она не величала меня таким громким именем, — как ты, — «Всемогущий».
— Если бы она могла предвидеть, до чего ты станешь властным, наверняка тоже назвала бы тебя так.
Вырвав поводья, Меган ударила коня в бока и ускакала вперед. Блейк лишь покачал головой, с улыбкой глядя ей вслед: «Нет, жизнь с Меган будет полна сюрпризов, с ней не соскучишься».
Они ехали тропой, ведущей по долине реки Хила. Извиваясь между горами, прорезая леса, Хила текла из штата Нью-Мексико в суровые земли Аризоны. Тропа была в основном прямой, но не самой удобной для езды. Путь им выпал долгий. Резервация Сан-Карлос находилась среди самой бесплодной унылой местности, какую только Меган видела своей жизни. Взглянув с высоты на открывшийся угрюмый ландшафт, она задрожала.
— Здесь, похоже, поработали руки дьявола, а не Бога, — пораженно вздохнула она. — И как только мог Господь создать такой безжизненный, неприветливый край, как этот? Как правительство может рассчитывать, что кто-либо, даже индейцы, смогут тут выжить? На этой проклятой земле уж точно никто долго не проживет.
— Я полагаю, что именно на это они и рассчитывали, — с неодобрением произнес Блейк.
— Это нехорошо, — заявила Меган, печально покачав головой.
— Нехорошо, — согласился Блейк. — Кстати, родственники моей матери жили бок о бок с индейцами более-менее мирно много лет. Они торговали землей, лошадьми, товарами, но уважали право индейцев на их родную землю. Другие могли бы поступать таким же образом. Нельзя сказать, что все мексиканцы пришли на эту территорию с такими мирными намерениями. Многие проявили себя такими же жадными и развращенными, как и американцы. История сообщает, каким подлым и беспощадным был Кортес в отношении ацтеков в Мексике. А сейчас американское правительство, по-моему, слепо копирует Кортеса в своей политике против индейских племен.
И все-таки прогресс нельзя остановить, и кому-то придется платить за это сполна. Белые люди все время что-то захватывают, присваивают, бросают взгляд на Запад, в сторону более плодородных земель. Моя собственная ферма тоже когда-то была землей, которой владели индейцы, и за нее было заплачено кровью как индейцев, так и белых. Моя семья виновата не меньше остальных, если уж говорить о вине за все это. — Он широко взмахнул рукой, показывая на голую землю, которая стала теперь домом для некогда гордого народа апачей.
— Возможно, но ты по крайней мере сочувствуешь печальной участи индейцев, — возразила Меган. — Не торжествуешь, как многие другие.
— Нет, если уж на то пошло, то я жалею их хотя у меня хватает ума не говорить им об этом! Они гордый народ и скорее перережут человеку глотку, чем примут его жалость.
С тех пор как они въехали на землю резервации, их не оставляло ощущение, что за ними постоянно наблюдают, хотя ни одной живой души не было видно. Когда же они направились по бескрайней пустыне в сторону поселения Сан-Карлос, центра резервации, Меган потребовалась вся сила воли, чтобы не оборачиваться в седле и не высматривать индейцев, которые, как она знала, едут за ними по пятам. Блейк строго предупредил ее, чтобы она не подавала вида, что нервничает, Хотя и сам он, и Джейк зорко осматривались по сторонам и держали оружие под рукой. Расположившись на ночлег, лошадей привязали неподалеку. Даже Меган легла спать, положив рядом с собой заряженное ружье
Когда они без происшествий добрались до поселения Сан-Карлос, Меган вздохнула с облегчением. Но если она и надеялась найти в маленьком поселке передышку от удручающего ландшафта, то ее ждало разочарование. На пыльной улице стояли унылые глинобитные строения. Чуть ниже площадки, на которой располагались дома, протекал среди чахлых деревьев грязный ручеек. Горячий ветер гулял по иссушенной голой равнине, вздымая столбики пыли. Жара была невыносимой, земля потрескалась безжалостным солнцем. Если не считать берега ручья нигде не росло ни единой былинки. Еще более печально, чем выжженная равнина, выглядели здесь люди. Неужели эти грязные, ободранные индейцы и в самом деле были теми благородными дикарями, которые властвовали над просторами континента сотни лет до прихода белого человека?
Меган изумленно покачивала головой. Зрелище словно в аду! Этих людей не просто покорили, их лишили всякого намека на достоинство, всякой возможности гордиться собой. Эти люди, некогда доблестные воины, теперь жались в тени жилищ. Кто спал, Другие брали, третьи безнадежно смотрели в никуда, их черные глаза были тусклыми как сама смерть Единственным выражением в этих обсидиановых глазах была глубокая ненависть, от которой по спине Меган пробегала дрожь.
Мужчины и женщины носили странную одежду, частично из оленьих шкур, частично из ткани, которую они выменивали. Встречались мокасины и хлопчатобумажные штаны, рубашки и юбки. Большинство мужчин носили на лбу полосы цветной ткани, чтобы волосы не падали на лицо, а не кожаные повязки, как другие племена Дети бегали голые. Какими бы причудливыми ни были одежды, Меган видела, что даже то ее старое рваное платье было намного лучше, чем их убогие рубища.
Мужчины, женщины, дети — все были одинаково грязными. Волосы падали сальными, спутанными прядями. Ветхая, замызганная одежда болталась на высушенных телах. Дети были настолько тощими, что их грудная клетка напоминала стиральную доску с болтающимися по бокам тонкими ручонками А их лица! Боже, их лица! Настолько лишенные надежды! Меган с большим трудом удавалось не выказывать жалости, особенно когда она заметила, что и дети выглядели такими же трагически подавленными. Ни одной улыбки, ни одного смешка, никто не произнес ни единого слова, когда трое всадников въехали в маленький поселок. Они просто смотрели горящими от ненависти глазами.
