Сара Маклейн - Манящая тайна
Но сейчас… сейчас она любила. И это было тяжело, мучительно…
Ей хотелось, чтобы любовь ушла. Хотелось, чтобы она перестала искушать ее мечтами о другой жизни. Ведь подобные мечты — самый быстрый путь к тоске, душевным мукам и разочарованию. Она живет в реальности, а не в мечтах!
И все-таки мысли о том юноше двенадцать лет назад… Мысли о нынешнем мужчине… О жизни, которую они могли бы вести, если бы все случилось по-другому…
— Ты получила мое письмо?
Мара кивнула, чувствуя, как ее обдало жаркой виной. Кит здесь! А Темпл где-то неподалеку… И даже разговор с братом теперь казался ей предательством того, кто стал так много для нее значить.
— Ты же понимаешь, почему мне требуется помощь, — сказал Кит, подходя ближе. Голос такой добрый, без капли гнева… Хотя наверняка гнев кипел в его груди. — Я должен уехать из Лондона. Если эти ублюдки меня найдут…
Но они вовсе не ублюдки. Они самые преданные люди на свете. И Темпл… Он имел полное право на ярость и месть.
Ведь она украла его жизнь много лет назад, а Кит едва не лишил его этой жизни в буквальном смысле слова.
— Мара, я же тебе помог, — произнес Кит, сильно напомнив ей отца. — Да-да, помог…
И тут она его возненавидела, своего младшего брата, которого прежде так любила. Возненавидела за его импульсивность, за безрассудство и глупость. И еще — за его злость, за холодность, за сделанный им выбор, отразившийся на них обоих. За то, что он превратил ее жизнь в сложнейшую, невыносимую путаницу…
— Разве ты не понимаешь, что все это сотворил с тобой он? — вопрошал Кит вкрадчивым голосом. — Герцог-убийца… Он превратил тебя в шлюху и натравил на меня!
Вероятно, в самом начале всей этой истории она согласилась бы с братом, но не сейчас.
Темпл объяснял мальчикам из «Дома Макинтайр», что месть не всегда является достойным ответом. Он уберег Лаванду от беды и спас ее, Мару, от насильников. И в конце концов она его полюбила.
А брат тем временем продолжал:
— По-твоему, я ничего не замечаю, не вижу, что ты только о нем и думаешь? — Кит поморщился. — Я ведь вижу, как ты на него смотришь. А он тобой распоряжается как своей собственностью! Управляет тобой как марионеткой на веревочке. И тебе плевать, что он отнял у тебя все.
Ей и впрямь наплевать. Ее волновало совсем другое… Хотелось, чтобы Темпл наконец-то вернул себе жизнь, для которой был предназначен. Пусть получит наконец безупречную жену, безупречных детишек, безупречную жизнь — все то, чего заслуживал с рождения и чего она его лишила.
Снова подступили слезы, и она, сдерживая их, проговорила:
— Уходи, Кристофер. — Мара сознательно назвала брата полным именем, ведь он давно уже не ребенок. И она больше не позволит ему во всем обвинять ее. — Если тебя поймают, то покарают.
— А ты им, конечно, не помешаешь.
Нет! Даже если бы она и могла.
— Не помешаю.
Брат ее ненавидел, она видела это по его глазам.
— Мне нужны деньги, Мара.
Всегда деньги! Деньги — вот что для него самое главное.
Она покачала головой:
— У меня их нет.
— Врешь! — воскликнул он, надвигаясь на нее. — Ты спрятала их от меня!
Мара снова покачала головой и сказала чистейшую правду:
— Для тебя у меня ничего нет.
Все, что у нее было, предназначалось приюту. А остальное… Темплу. Для этого же человека у нее не было ничего.
— Ты должна мне. За все, что я перенес. За то, что продолжаю выносить.
Мара опять покачала головой:
— Я ничего тебе не должна. Я двенадцать лет пыталась убедить себя в том, что поступила тогда правильно. Но думала, что виновата перед тобой. Это не так. Мальчики вырастают и становятся мужчинами. А мужчины делают собственный выбор. И считай, тебе крупно повезло, потому что я не кричу во все горло и не собираю сюда половину Лондона.
Кит замер.
— Ты не посмеешь…
Она вспомнила Темпла — раненого и неподвижного на том столе, в его комнатах в «Ангеле». Вспомнила, как ей стискивало грудь, как колотилось сердце, когда она в ужасе думала, что он может не очнуться.
Сантиметр вправо или влево — и Кит убил бы человека, которого она любила.
— Я не стану колебаться, если ты сейчас не уйдешь.
Гнев брата наконец выплеснулся наружу.
— Значит, ты все-таки его шлюха!
Ах, если бы все было так просто… Мара решительно выпрямилась. Она больше не будет никого бояться.
Почувствовав ее решимость, Кит захныкал:
— Ты же тоже совершала ошибки…
— И каждый день расплачиваюсь за них.
— Да, вижу. Своим красивым шелковым платьем. И плащом, отороченным мехом. И золотой маской, — хмыкнул брат. — Какие лишения!
Похоже, он окончательно забыл, что ее ждало. Забыл о наказании, которое она примет за его прегрешения.
— Я расплачиваюсь за свою ошибку каждый день. С той самой минуты, как сбежала. И еще тяжелее стало сейчас. Тебе повезло, что я взяла на себя всю тяжесть вины за наши общие грехи.
— Мне не нужна твоя защита, — буркнул брат.
— Да, верно. Тебе нужны только мои деньги. — Кит промолчал, а Мара добавила: — Мне бы следовало выдать тебя ему. Ты его едва не убил.
— Жаль, что не получилось.
Она невольно вздохнула.
— Но за что? Он ведь не сделал нам ничего плохого. Именно он оказался невинной жертвой. Причем единственной.
— Невинной?! — Кит начал брызгать слюной. — Да он тебя погубил!
— Это мы его погубили! — закричала Мара.
— Он это заслужил! — Голос Кита сорвался на визг. — А его дружки отняли у меня все до последнего пенни!
Мара снова вздохнула. Двадцать шесть лет — и до сих пор ребенок.
— А заодно ты просадил и все мои деньги, братец. Ведь они не заставляли тебя делать ставки, верно?
— Но и не остановили меня! Они заслуживают то, что получили.
— Нет, не заслуживают. Ни они, ни он.
— Мара, он натравил тебя на меня! На меня! А ведь я все эти годы хранил твою тайну. Но теперь ты выбираешь не меня, а его!
Господь свидетель, это гак. Она предпочла Темпла всему остальному.
Но это не значит, что она может его получить.
И в эту минуту ей вдруг стало жалко Кита. Как жаль, что он вел такую жизнь… Жаль, что они с братом не смогли защитить друг друга. И поддержать… Она оплакивала его, того смеющегося ласкового мальчика, которым он когда-то был. Того, что раздобыл для нее пинту свиной крови и отправил горничных через все Уайфон-Эбби, чтобы те успели увидеть ее наедине с Темплом до того, как она изобразит, что ее обесчестили. И в итоге она погубила человека, совсем этого не заслуживавшего…
Мара задрожала и провела руками в шелковых перчатках по плечам. Но не смогла отогнать холод, возможно, потому, что холод шел изнутри. И тогда, сокрушенная печалью, она открыла ридикюль и вытащила из него свои последние деньги, остатки сбережений, на которые надеялась добраться до Йоркшира и начать все заново.
