Царская невеста - Виктория Анатольевна Воронина

Проникновенный и вместе с тем печальный голос дядьки оказал ожидаемое действие на молодого царя. Алексей Михайлович минуту молчал, затем ответил:

- Ладно, подумаю, как избежать сей беды, Борис Иванович! – и направился к выходу из опочивальни невест, мягко шурша в своих сафьяновых сапожках, как кот, осторожно пробирающийся во двор. Удовлетворенный результатом своих уговоров Морозов последовал за ним.

Маша не все уразумела из приглушенной беседы царя со своим воспитателем, однако поняла, что как не припала к сердцу Алексея Михайловича дочь боярина Всеволожская, у других невест тоже есть шанс быть выбранной государем в его законные жены. Очень был настроен против Евфимии царский воспитатель, и он имел не последнее слово в деле выбора будущей царицы.

Утром Маша постаралась предстать на смотринах во всем своем блеске, наряжаясь и румяня свое лицо. Лукерья Грязнова аж рот открыла от изумления при виде того, как прислужницы проворно надели на дочь воеводы Плещеева новый зеленый сарафан, украшенный нарядной цветочной вышивкой. Маша была хороша и в буднем платье, а в дорогом, предназначенном для царских смотрин сарафане и вовсе сделалась неотразимой. Поняв, что соперница провела ее, Лукерья заскрипела зубами от злости, но сделать уже ничего не могла против Маши в опочивальне, полной людей. Служанки закрепили на голове девушки праздничный однорогий кокошник с самоцветами и Маша с достоинством последовала вместе с остальными невестами в приемный зал Коломенского дворца, гадая про себя, почему не видно Евфимии Всеволожской.

Деревянный трон пустовал, но на лавках уже разместились бояре, назначенные наблюдать за ходом смотрин. Пять девушек выстроились по росту вдоль стены, и окольничий Курбатов зычным голосом тут же возвестил о прибытии великого государя. Маша нетерпеливо посмотрела на заветную дверь, открывающую вход на царскую половину дворца, желая рассмотреть молодого царя при солнечном свете, и ощутила разочарование – у Алексея Михайловича кучерявились на голове белокурые волосы, на подбородке начала пробиваться русая бородка. «Не он!» - стучало молотом в голове Маши, помнившей по крещенскому сну, что у ее суженого черные, как смоль, волосы. И ничего не екнуло у нее в груди, не ощутила Маша волнения в крови при виде самодержца. Чем-то он напоминал ей молодого елейного дьячка, которого она знала в тульской церкви, только этот «дьячок» был одет в роскошное царское платье. Однако и в царском уборе он не привлекал ее, хотя в целом имел приятную внешность.

Опомнившись, Маша поспешно опустила глаза, не желая выдать тех нелестных для Алексея Михайловича чувств, которые владели ею. Царь несколько раз прошелся мимо ряда избранных красавиц, внимательно разглядывая их и делая окончательный выбор. Маша заинтересовала его больше других невест, и он мягко спросил ее:

- Как твое имя, милая? Откуда ты и чья дочь?!

- Я из Тулы дочь воеводы Плещеева Мария, великий государь, - ответила Маша, испытывая невольный трепет при личном разговоре с царем.

- Ты щедро Богом одаренная дева, все при тебе – и краса, и стать, - одобрительно заметил царь Алексей, и повернулся к боярину Морозову. – А где шестая невеста, Борис Иванович? Пора мне уже выбор делать.

- За Всеволожской уже послали, великий государь! Экая несобранная девица, даже на царские смотрины опаздывает, - пренебрежительно поджав губы, ответил царю Морозов. Он заранее велел подвластным ему боярыням на время запереть Всеволожскую в уборную, затем разлить перед ее выходом скользкое льняное масло с целью опорочить неугодную ему царскую невесту.

- Коли послали, тогда подождем, - невозмутимо отозвался царь Алексей, и сел на трон, собираясь терпеливо ожидать полюбившуюся ему красавицу.

Евфимия скоро пришла, одетая как полагается царской невесте – в праздничный девичий убор. Но бедная девушка изо всех сил старалась держаться прямо от полученных ею ушибов, а на лбу у нее красовался не полностью закрытый кокошником синяк от падения на пол. Дочь боярина Всеволожского виновато посмотрела на Алексея Михайловича, явно жалея о том, что была вынуждена задержаться на женской половине и не смогла уберечься от злых козней царедворцев. Но молодой царь не обратил внимание на ее внешний неприглядный вид. Алексей Михайлович просиял, словно увидел солнце и поспешил навстречу своей невесте.

- Как твое здоровье, Евфимия Федоровна? – заботливо спросил он.

- Прости за задержку, великий государь. Споткнулась я, упала, и снова должна была привести себя в порядок, - тихо ответила девушка, не догадываясь, что именно таких слов ожидал от нее враждебный ей боярин Морозов.

- Ну, это с каждым может случиться, спотыкается человек и падает, - со вздохом произнес молодой царь. При виде любимой над ним потеряли власть всякие слова его наставника, и он, не желая принять во внимание факт подтверждения падучей, пообещал: - Велю лучшим лекарям, и нашим, и заморским, поправить твое здоровье, душенька моя. Стольники, принесите мне залоги обручальные!

Два стольника торжественно внесли на руках два заранее подготовленных подноса. На первом лежали золотое кольцо и платок с золотым шитьем, их царь вручил Евфимии Всеволожской как своей будущей жене, и расцеловал ее при этом в обе щеки. Затем он еще раз посмотрел на стройный ряд оставшихся невест, уверенно подошел к Маше Плещеевой и одарил ее серебряным обручальным кольцом и платком с серебряным шитьем. Так Маша стала запасной «серебряной» невестой. Хотя царь Алексей выбрал против воли Морозова себе женой Евфимию Всеволожскую, которую подозревали в падучей болезни, полностью его слова он проигнорировать не посмел. Евфимию должны были осмотреть лучшие лекари, и в случае их подтверждения хвори несчастной Всеволожской царь готов был жениться на Марии Плещеевой, занявшей второе место в его сердце ради рождения здоровых наследников царского трона.

 » Глава 5

Царских избранниц поселили в царском тереме, причем Евфимия обосновалась в покоях сестер царя Алексея. Девушек взяли «наверх», как говорили тогда. «Верхом» назывались личные царские покои, где помимо великого государя жили царицы и царевны. Женщины из царской семьи обитали на самом верхнем ярусе высокого роскошного терема; их берегли как самое ценное сокровище, до которого трудно было добраться и невозможно похитить.

Особенно глядели и стерегли слуги государевы Евфимию Всеволожскую. До бракосочетания ей надлежало жить с царевнами и усваивать распорядок дня царской семьи, а перейти в покои великого государя она могла, только став признанной царицей. После подготовки к венчанию царскую невесту