Царская невеста - Виктория Анатольевна Воронина
Юная красавица сочувственно на нее посмотрела и тихо сказала:
- Причинила тебе все-таки зло недобрая Лукерья, Машенька! Ну, не плачь, попробуем из моей одежды что-нибудь тебе подобрать и твоему горю пособить.
- А как же ты, Евфимия? – быстро спросила Маша, обрадовавшись помощи с той стороны, откуда ее не ждала.
Дочь боярина Всеволожского призадумалась, а затем предложила:
- На смотрины я себе припасла сарафан из белого атласа, а остальное ты можешь без стеснения себе взять, что тебе понравится.
- Спасибо тебе, Евфимия Федоровна, - растроганно произнесла Маша и поклонилась в пояс. – Век буду помнить твою доброту и Бога за тебя молить!
- Я только рада буду тебе помочь, - светло улыбнулась Евфимия. – Сама хотела заступиться за княжну Сицкую, да так и не решилась – уж очень злобной выглядела Грязнова. А ты смелая, орлицей бросилась на защиту княжны. Так что мою помощь считай помощью от Бога, тебя несправедливо обидели, и я должна загладить нанесенную тебе обиду.
Девушки в полном согласии открыли сундук Всеволожской и начали вынимать из него платья, предварительно отложив в сторону белый наряд, украшенный золотым шитьем и жемчугом. Больше всего Маше подошел шелковый сарафан зеленого цвета. Отзывчивая на чужую беду Евфимия охотно отдала его новой подруге и посоветовала:
- Спрячь его понадежнее, Маша. Чтобы Лукерья не проведала, что у тебя есть в чем предстать перед царем, иначе она может испортить и это платье.
Маша с готовностью последовала благоразумному совету и успела спрятать зеленый сарафан до прихода остальных государевых невест, вернувшихся из мыльни. Лукерья Грязнова цепким взглядом скользнула по лицу дочери воеводы Плещеева, но Маше удалось сохранить безмятежный вид перед заносчивой мстительной девицей. И Лукерья успокоилась, поверив, что беззаботная Маша еще не успела обнаружить свой испорченный гардероб.
Перед ужином Маша решила для надежности перепрятать свой новый сарафан в закутке для служанок, и немного задержалась перед общим застольем. Возвращаясь в трапезную, она наткнулась в полутемных сенях на боярыню Анну Хитрову, что-то обсуждающую с поварихой. Не желая, чтобы Хитрова выбранила ее за отлучку, Маша быстро отступила в тень, и услышала, как боярыня негромким голосом велела толстой, пахнущей кухонными запахами женщине следующее:
- Добавишь маковый отвар в питье, Килина, но так, чтобы его вкус не сильно ощущался девицами. Это повеление боярина Морозова!
- Все будет исполнено, свет Анна Петровна, - с поклоном ответила повариха и заторопилась выполнять приказ.
Маша подождала, пока боярыня Хитрова уйдет на свою половину, и незаметно проскользнула в трапезную. Там она начала есть пшенную кашу и гадать про себя зачем боярину Морозову понадобилось поить их, царских невест, снотворным. Уж не ловушка ли это какая?!! Подозрительным ей это все показалось и решила девушка ничего не пить за столом, и даже чарку с вином словно невзначай опрокинула на пол.
Ночью одурманенные маковым отваром девушки быстро уснули. Маша лежала на спине, закрыв глаза, делая вид, что будто тоже погрузилась в глубокий сон. В горнице было темно, лишь возле полуосвещенных образов тихо потрескивали горящие лампады и светили в окна звезды с светлым полумесяцем.
Внезапно слух Маши уловил еле слышимое шуршание, так порой большой кот скользит своими острыми когтями по деревянному полу. Девушка разомкнула свои веки и подумала, нет, это не кот! Коты не могут держать в лапах зажженные свечи, а проход в опочивальне явно освещался большой свечой, дающей много света.
Двое мужчин проходили вдоль кроватей, занятых спящими красавицами, наклонялись над ними, и рассматривали, как они спят, обмениваясь многозначительными жестами и взглядами. По тому как они обращались друг к другу Маша поняла, что одним из них был царь Алексей Михайлович, другой — его дядька боярин Морозов. Царь искал между девами свою будущую супругу: «жену, способную стать ему государевой радостью». По поверью, как девушка спит – спокойно или беспокойно – можно определить какой у нее нрав, и жениху следовало выбрать среди них самую тихую и безмятежную. Маша едва успела закрыть глаза, прежде чем нежданные гости-полуночники приблизились к ней, и постаралась дышать легко и ровно, чтобы не выдать себя неспящую перед царем и его воспитателем.
- Алеша, гляди, всем хороша княжна Сицкая, - не очень понижая голоса сказал Морозов. – Будешь жить с нею душа в душу, как голуби сизокрылые! И боярам нашим угодишь, - сея девица из знатного славного рода, никаких возражений против нее ни у кого не найдется.
Молодой царь приблизился к княжне Агафье, спавшей неподалеку от Маши, внимательно рассмотрел ее, и отрицательно покачал головой.
- Девица хороша, Борис Иванович, но что-то у нее не слишком смышленое лицо, - мягко сказал он приятным голосом. – А мне желается, чтобы у моих детей была разумная мать, которая смогла их все время уму поучать и на доброе наставлять!
- Тогда подходящий выбор дочь окольничьего Вяземского Ефросинья, - предложил наставник. – Девица умна, грамоте научена, несколько наречий чужеземных разумеет.
- Что-то она беспокойна во сне, вот подушку сдвинула и одеяло почти на пол сбросила. Уж не Вяземская подходящая для меня пара, - заметил Алексей Михайлович. – Борис Иванович, после долгих раздумий я решил, что Евфимия Всеволожская моя Богом данная суженая и другой я не желаю!
- Великий государь, ни в коем случае! – в волнении замахал руками Морозов. – Есть весомая причина, по которой она не годится в царицы.
- И что это за причина? – недовольным голосом спросил молодой царь.
- Мамки подозревают – падучая у нее, - зловеще произнес его наставник. – Уже пару раз она падала на ровном месте в Коломенском!
- Не может быть! – не поверил царь Алексей. – В ее родном доме ничего такого не замечалось, когда я там жил.
- Хитры Всеволожские, скрывают хворь девицы, - убежденно проговорил боярин Морозов. – Нет, не годится она в царицы. Здоровой должна быть твоя супруга, чтобы потомство у вас родилось здоровое. Иначе горе нашему царству, коли царевичи будут болезные, как сыновья Грозного царя!
