Анна Бартон - Дерзкая и желанная
Поэтому он возвращался туда, где начинался след, и к единственному реальному ключу, который у него был, – письму Оливии.
Он оставил письмо в коттедже, где сейчас проживали его родные, и ему пришло в голову, что они тоже могли узнать что-то новое. Посему он неохотно вернулся в Хейвен-Бридж, без Оливии.
Джеймс был в нескольких милях от деревни, когда обратил внимание на двух мужчин на обочине, словно что-то не поделивших, и, пришпорив лошадь, подъехал узнать, в чем дело.
Старик с полной корзиной овощей съежился от страха, а второй человек, помоложе и покрупнее, в грязной оборванной куртке, надвигался на него с ножом.
Оба удивленно обернулись, а Джеймс между тем спешился и оглядел типа с ножом.
– Несправедливо как-то, не находишь? У тебя нож, а твой противник вооружен картошкой и морковкой.
– Он хочет забрать мои овощи! – просипел старик.
Грабитель глумливо ухмыльнулся, показав желтые зубы, и переключил внимание на Джеймса.
Тот не шелохнулся, лишь взглядом дал понять старику, чтобы забирал свою корзину и шел себе дальше.
Обрадовавшись, старик быстро заковылял вниз по склону к дороге, потеряв по пути пару морковок.
– Выворачивай карманы! – потребовал между тем грабитель. – Гони все, что есть: деньги, ценности.
Кулаки Джеймса непроизвольно сжались, но он справился с гневом и даже улыбнулся.
– Будет тебе людей-то запугивать. Убирайся лучше подобру-поздорову и никогда больше мне не попадайся.
– Может, и уберусь – на твоей конячке. Но сначала заберу твои денежки.
– Да я тебе и полпенса не дам.
– Смелые речи ведешь! А как насчет этого? – Он полюбовался острым лезвием. – Дам тут поблизости нет, рисоваться не перед кем.
– А ты что, и на беспомощных женщин охотишься?
– Ну, я мог бы тебе соврать, что нет, но не буду. – Он противно захихикал над собственной извращенной шуткой.
Между лопатками Джеймса пробежал холодок.
– А ты, случайно, не видел здесь на прошлой неделе молодую женщину, путешествующую в одиночку?
– Может, и видел. А тебе-то что?
Терпение Джеймса лопнуло. Он шагнул вперед, схватил грабителя за руку с ножом и так вывернул, что тот взвыл от боли.
– Что ты с ней сделал? – Убийственная смесь ярости и страха за Оливию бурлила в жилах, лишая его самообладания. – Подумай хорошенько, прежде чем ответить, потому что я ухвачусь за любой повод, чтобы свернуть тебе шею.
Грабитель дергался и вырывался, но Джеймс не ослаблял хватку до тех пор, пока пальцы у того не посинели и нож не упал на землю.
– Где леди? – Если этот негодяй хоть пальцем до нее дотронулся, ему не жить.
– Я видел ее неделю назад, да и взял-то всего лишь бутылку вина.
– Лжешь, мерзавец! – Джеймс развернул его и врезал кулаком в челюсть.
Грабитель плюхнулся в пыль и попытался отползти, но Джеймс схватил его за шиворот и встряхнул. Изо рта у вора текла струйка крови, ноги не держали.
– Я хочу точно знать, что произошло. Где она сейчас?
– Откуда мне, черт побери, знать? Я порылся у нее в сумке – там нечего было взять: только барахло да еда.
– Еда? – Это странно, если только… – Что еще? – прорычал Джеймс сквозь зубы.
– Маленький мешочек с монетами. Так, мелочевка.
– И ты забрал его.
– Я оставил ей еду. – Вор попытался отползти, но Джеймс схватил его за грудки и рывком поднял на ноги.
– Если я узнаю, что ты причинил ей хотя бы малейший вред…
– Да не трогал ее, клянусь! Она завладела ножом, и мне пришлось уносить ноги.
Самообладание Джеймса, и так висевшее на волоске, дало сбой, и от мощного удара глаза грабителя закатились, и он рухнул на землю как подкошенный.
Не покойник, но близко к тому.
Как ни странно, но эта встреча дала Джеймсу новую надежду. Если Оливии и в самом деле удалось убежать от вора – а если какая женщина и могла это сделать, то только она, – тогда, возможно, ее след не такой уж холодный, как он боялся.
Зачем она взяла с собой еду? Может, чтобы не терять время, хотела ехать без остановок или… или собиралась долго прятаться. Но где?
Он проверил карманы грабителя, нашел золотые часы и несколько монет, но ничего из того, что могло бы навести на след Оливии.
По крайней мере теперь он знал, что она была на этой дороге, предположительно шла пешком, всего семь дней назад. Он пойдет вперед и станет искать какие-нибудь ключи, что-нибудь, что подскажет, где она может быть.
Он взял лошадь под уздцы и повел по узкой утоптанной тропе, понятия не имея, что надеется найти: может, кусочек ткани, оторвавшийся от каймы платья, или шпильку, которую она могла уронить, или что-то еще. Ему отчаянно хотелось отыскать хоть какую-то мелочь, которая подтвердила бы, что она была здесь и не исчезла бесследно.
Вдруг что-то блеснуло в траве среди кустов сбоку тропинки. Джеймс моргнул, и все исчезло. Сделав несколько шагов вперед, он опустился на колени, раздвинул траву в поисках блестящего предмета и нашел его – кольцо, которое они вместе обнаружили у реки. Он узнал гладкий старинный металл, бороздку по краю, маленький размер. Кольцо Оливии.
Мысли вихрем закружились в голове. Почему кольцо валяется здесь, в кустах?
Он не мог представить, чтобы она выбросила его. Что бы она ни написала в своем письме, он знал, что все произошедшее у реки имело значение. И все воспоминания были связаны с этим кольцом. Нет, она по доброй воле не избавилась бы от него.
Но что, если была борьба? Грабитель потребовал, чтобы она сняла его, или попытался отнять? И если она сопротивлялась, а Оливия, со своей глупой храбростью, вполне на это способна, то кольцо могло улететь в траву и с тех пор здесь и лежать.
От страха у него похолодело все внутри. Он молился, чтобы Оливии удалось убежать от вора и оказаться в безопасности, но находка поколебала эту веру. Как от неожиданного удара в висок, он был ошеломлен и ослеплен.
Боже милостивый, он же любит ее!
Любит так сильно, что самому страшно. Ему следовало понять это раньше, но все время что-то отвлекало, не давало увидеть то, что он должен был увидеть давным-давно.
Оливия – центр его вселенной, единственное, что по-настоящему имеет значение.
Вероятность, что с ней могло что-то случиться, потрясла его до глубины души. Без нее его жизнь – ничто. Он отдал бы все богатства фараонов за то, чтобы она была рядом, и молился, чтобы у него появился шанс сказать ей об этом.
Джеймс прижал кольцо к губам, потом спрятал в карман.
Вспомнив грабителя, которого оставил лежать без сознания в нескольких ярдах сзади, Джеймс подумал, что тот наверняка признался ему не во всем. С одной стороны, очень хотелось привести его в чувство и вытрясти все, что знает, а с другой – у него чесались руки как следует врезать еще разок.
