Анна Бартон - Дерзкая и желанная
Но это означало бы крушение его мечты, поэтому она осталась сидеть в своем укрытии, дожидаясь, когда стихнет вдалеке стук копыт, а потом уронила голову на колени и заплакала.
– Так-так, что это у нас тут?
При звуке низкого противного голоса она вскочила на ноги и отшатнулась. Внушительного вида незнакомец так крепко ухватил ее за руку, что она вскрикнула.
– Тихо. – Он встряхнул ее с такой силой, что клацнули зубы.
Его цепкий, нахальный взгляд ощупал ее всю с головы до ног, не пропустив и битком набитого саквояжа.
– Удираешь? Неужто никто не предупреждал тебя, как опасно на большой дороге?
Ох, Джеймс предупреждал, и неоднократно.
– Отпустите.
Он хмыкнул, и от его мерзкого смешка по коже пробежал озноб.
– Что в сумке?
– Одежда. Вам не подойдет.
– Посмотрим. – Он поднял саквояж, и глаза его округлились. – Какие у тебя тяжелые платья.
– И туфли, – сказала Оливия, удивляясь, что еще в состоянии дерзить.
Все еще сжимая ее руку, он наклонился, дернув за собой, открыл и перевернул саквояж, вывалив все содержимое на землю. Наткнувшись на бутылку вина, он выгнул бровь и отставил ее в сторону, затем нашел и кошелек с монетами, который поднес к уху и потряс. Довольный своей добычей, он сунул кошелек в карман, рывком поднял Оливию и потребовал:
– Гони свои цацки!
– У меня с собой их нет. – И это была правда. Там, куда она направлялась, украшения были не нужны.
Он наклонился вперед, обдав лицо своим вонючим дыханием.
– Нету? Чегой-то не верится.
Он ухватил ее за подбородок и повернул голову в сторону, проверяя мочки ушей, потом опустил взгляд ниже, зло насупившись при виде ее ничем не украшенной шеи.
– Давай-ка посмотрим на руки.
Она протянула дрожащие руки, запоздало вспомнив про кольцо – золотое кольцо, которое они с Джеймсом нашли у реки.
– Давай его сюда! – прорычал грабитель.
– Нет. – Одно дело – вино и деньги, и совсем другое – это колечко. Это мое обручальное и дешевое к тому же.
Оливия сунула руку в карман и вытащила свои последние монеты.
– Вот, возьмите вместо него и отпустите меня, пожалуйста.
Громила алчно схватил монеты, спрятал в карман и снова встряхнул ее.
– Гони кольцо.
– Я не знаю, смогу ли его снять, – сказал она истинную правду. – Попробую, если отпустите мою руку.
Он подозрительно сузил глаза, но все же отпустил, хотя ни на мгновение не выпускал из поля зрения, словно боялся, что она сорвется с места и пустится наутек.
Но сколько бы Оливия ни крутила кольцо, пытаясь снять, оно оставалось на месте.
– Дай-ка! – в нетерпении прорычал грабитель и, схватив ее за руку, попытался сорвать кольцо, при этом дернув с такой силой, что у нее в глазах потемнело от боли.
Чем больше он тянул, тем сильнее распухал палец, словно его прищемило дверью.
– Пожалуйста, – взмолилась она со слезами на глазах. – Его никак не снять, разве только вместе с пальцем.
Он зло расхохотался и вытащил из голенища сапога нож, на лезвии которого блеснул лунный свет.
– Если ты так хочешь…
Он хотел было снова схватить ее за руку, но она отскочила.
– Погодите. Дайте мне еще минутку: попробую все-таки снять.
Оливия хоть и предпочитала думать, что вор блефует насчет того, чтобы отрезать палец, однако проверять не хотела. Она поплевала на палец, и кольцо чуть-чуть сдвинулось.
– Мне надоело ждать, нахальная девка. Я заберу его сам.
Он сгреб ее в охапку сзади, обхватив за талию, и приставил холодное острое лезвие к щеке.
Кровь застучала в ушах, ноги сделались ватными. Она продолжала крутить кольцо, и оно сдвинулось уже почти на костяшку, но тошнотворное ощущение в животе говорило, что даже если она снимет его, громила ее не отпустит: ему доставляет удовольствие издеваться над ней.
Его вонючее дыхание ударило в ноздри.
– Маленькая злючка.
Острие ножа больно укололо кожу, и в самом деле разозлив. Оливия пронзительно закричала и двинула его локтем в живот, ослабив хватку настолько, чтобы повернуться и вонзить каблук ему в ногу. Он взвыл и уронил нож. Не дав ему опомниться, она бросилась на землю и сумела схватить нож раньше, но кольцо тем временем соскользнуло с пальца и взметнулось в воздух.
Тяжело дыша и дрожа от страха, она ухватилась за рукоятку ножа обеими руками и замахнулась, но больше с бравадой, чем с реальной угрозой.
Не испугавшись, грабитель стал надвигаться на нее.
– Ах ты, паршивая…
Безошибочный ритмичный перестук копыт приближался к ним.
– Помогите! – закричала она что есть мочи.
– Сука. – Нападавший схватил бутылку и ринулся в высокую траву, а потом вскочил на низкорослую лошадь и поскакал через поле, подальше от нее и приближающегося по дороге всадника.
Вот тут-то ноги у нее подкосились. Она уронила нож и рухнула на землю, дрожа всем телом, несмотря на теплую ночь. Всадник галопом скакал по дороге, приближаясь к ней на полной скорости. Она сомневалась, что он слышал ее крик, и теперь, когда грабитель сбежал, была рада, что ее не обнаружили. Вглядевшись сквозь траву в удалявшийся силуэт всадника, Оливия поняла: Оуэн. Он промчался мимо, не замечая ничего вокруг, к своей цели – найти ее.
Сам того не ведая, брат спас ее. Если она благополучно переживет это испытание, то больше никогда не станет жаловаться на его склонность к чрезмерному покровительству. В сущности, она просто обожает его за это. Сердце сжалось в груди, пока она наблюдала, как он исчезает в темноте.
Что ж, для одной ночи сентиментальности более чем достаточно. Все еще дрожа и опасаясь, что грабитель может вернуться, она отыскала нож и, осторожно завернув в шаль, положила на дно саквояжа. На ощупь кое-как Оливия собрала остальные вещи, но кольцо отыскать так и не смогла. У нее разрывалось сердце от мысли, что придется оставить эту частичку Джеймса, но больше терять время было нельзя. Поэтому, не обращая внимания на камни и корни деревьев, Оливия побежала.
Подгоняемая страхом, любовью и гневом, она не обращала внимания на ветки, хлеставшие по лицу и рукам, на тяжесть сумки, бившей по бедру, боль в боку и дрожание уставших мышц.
Наконец, увидев свет постоялого двора в Хейвен-Бридже, она опустилась на колени, и ее вырвало. Когда спазмы прошли, она села и положила голову на сложенные руки. Сердце мало-помалу успокоилось и забилось в нормальном ритме. Ночной ветерок обдувал шею, влажную от пота.
Ей надо поднажать.
По ее расчетам, которые были не столько расчетами, сколько крайне ненадежной интуицией, до той заброшенной хижины, которую они с Джеймсом обнаружили, было около четырех миль.
Оливия решила, что лучшего места, чтобы спрятаться, и придумать нельзя. Никто не заподозрит, что она вернулась назад и находится прямо у них под носом. И, видит Бог, никто не поверит, что она станет терпеть столь примитивные условия жизни. Она и сама с трудом верила, но была готова потерпеть неделю неудобств, если это означало, что Джеймс уедет в Египет, не обремененный муками совести… или нежеланной женой.
