Анита Миллз - Дикая роза
– Да, знаю.
– Тогда я за ним схожу. И не будем больше задерживаться. Мне никогда это место не нравилось.
Некоторое время спустя он трясся в седле рядом с молчаливой, ушедшей в себя Энни и думал, до чего же, должно быть, ей нелегко забыть прошлое. Какой бы самозабвенно страстной она ни была в его объятиях, даже в такие моменты он иногда замечал в ее глазах страх. До сих пор ее порою преследовали кошмары, и единственное, чем он мог помочь в подобных случаях, – это крепко прижать ее к себе и не отпускать, пока не успокоится.
– А что, если он еще жив, Энни? Что, если ты с ним столкнешься лицом к лицу?
Лучше бы он не произносил этих слов, не бередил ей душу, особенно после того, что она недавно ему сказала, но слово не воробей, вылетит – не поймаешь.
– Даже не знаю. – Она шумно вздохнула, затем медленно проговорила: – Каким бы он ни был чудовищем, я не хочу, чтобы ты отомстил за меня ценой своей жизни. Так что если мне и придется с ним встретиться, я ограничусь тем, что спрошу у него, кому он продал Сюзанну. Уверена, Хэп, он хорошо знал этого воина.
– В таком случае этот сукин сын признается у меня как миленький, – решительно заявил Хэп. – И только после этого я прикончу его.
Говорил он это вполне серьезно. Он не знал, как, где и когда это будет, но был твердо уверен, что придет тот день, когда он разыщет Ветвистого Дуба и прикончит его. Причем сделает это по возможности медленнее, растягивая его мучения. Но даже такая смерть не будет достаточной платой за ад, через который прошла Энни по его вине.
– Он сказал тогда, что это был квахади, – снова заговорила она. – Но, возможно, морочил мне голову. В то время я еще не могла отличить одного индейца от другого, а позднее мне стало известно, что в этом военном отряде были нокони и даже несколько человек из племени кайова. Но Ветвистый Дуб, – произнесла она с горечью в голосе, – сказал, что продал ее именно кому-то из квахади. А когда я спросила у него, кому, он мне его имени не назвал. Темная Вода, стараясь сделать мне больно, сказала, что это был кайова и что он убил Сюзанну, но я ей не поверила. Она меня ненавидела, поэтому могла сказать все что угодно.
– Какая еще Темная Вода?
– Его старшая жена. Их у него было две, причем родные сестры. Младшую звали Подгоревшая Каша, хотя это имя ей дали еще до того, как он на ней женился. Она была ничем не лучше Темной Воды.
Так много она раньше не рассказывала о своей неволе. Надеясь услышать больше – нечто такое, чего она никогда и никому еще не говорила, – он слушал ее не прерывая. Она держала все это в себе слишком долго, и, кто знает, может быть, открывшись ему, почувствует себя спокойнее.
– Если бы он дал им понять, что они могут не замечать меня, многое, вероятно, было бы иначе, но он этого не сделал, – медленно выговаривая слова, продолжала она. – Он им сказал, что хочет получить за меня – а точнее, за мои волосы – много лошадей. Ему очень нравились мои волосы – и волосы Гретхен тоже, – из-за их золотистого цвета. Гретхен он держал в постоянном страхе, во всех подробностях описывая ей, как красиво будут смотреться ее волосы на его шесте со скальпами. Ему нравилось видеть ее перепуганной. И она, нужно сказать, смертельно боялась его.
– О господи!
– Меня он держал у себя как раз по противоположной причине: я не показывала ему, что боюсь. Мне кажется, это превратилось в своего рода игру, и ему было важно выиграть, заставить меня уступить. Ну и, разумеется, была другая, очевидная причина, – добавила она тусклым голосом. – Но что бы он со мной ни делал, я поклялась себе держаться до конца и никогда не кричала и не плакала. Мне просто нельзя было позволить ему одержать победу.
– Послушай, Энни…
Но она словно не слышала его.
– Должно быть, именно поэтому Темная Вода и ненавидела меня так сильно. Она боялась, что он может жениться на мне, и тогда я займу такое же положение, какое имели она и Подгоревшая Каша. У них в голове не укладывалось, что мне это может быть не нужно. Из опасения, что он на мне женится, они сделали все, чтобы у меня случился выкидыш, но им нечего было опасаться: Ветвистый Дуб слишком меня ненавидел, чтобы сделать своей женой. Хотя роды были мучительными, я была рада, что младенец родился мертвым. Я предпочла бы умереть, но только не становиться матерью его ребенка.
Говорила она тихим, монотонным, бесцветным голосом. И вдруг он почувствовал, что боится дослушивать рассказ. Эта пустота в ее душе пугала его даже больше, чем слезы. Рассказанное ею еще долго не будет давать ему покоя.
– Энни, я не допущу, чтобы ты пережила подобное еще раз, – негромко произнес он. – Обещаю тебе: если произойдет самое худшее и я увижу, что проиграл, ты уйдешь из жизни вместе со мной. А последнюю пулю я оставлю себе.
При этих словах она словно вышла из транса. Взгляд ее стал более сосредоточенным, и она медленно покачала головой:
– Нет, Хэп, на этот раз все будет иначе. Во-первых, я еду к ним по собственной воле, а во-вторых, я могу говорить на их языке достаточно сносно, чтобы они понимали меня. Теперь у меня даже есть свое имя на языке команчей – Салеавеа, Далеко Бредущая Женщина. Уверена, что, поскольку здесь нет Ветвистого Дуба, Темной Воды или Подгоревшей Каши, которые могли бы опровергнуть мои слова, я, как и Клей Макалестер, могу сойти у индейцев за нермернух.[15]
– Но ты ведь, в отличие от него, женщина, Энни.
– А какая разница? – Она посмотрела на него и горько улыбнулась. – Если попавший к ним человек каким-то образом умудряется выжить, они со временем начинают воспринимать его как одного из своих. Даже если это белая женщина. Жена Грохочущего Грома сначала была просто пленницей, но после того, как он на ней женился, к ней стали относиться так, будто она родилась индианкой. И когда она умерла от родов, он громко стенал и убивался по ней, а женщины в его семье в знак траура исполосовали себе ножами грудь и обрезали волосы. Темная Вода была единственной из известных мне команчей, которая считала, что эта женщина недостойна была такой чести. – Энни помолчала, затем задумчиво произнесла: – Так что, как видишь, не все они похожи на Ветвистого Дуба.
– Но не забывай, что Грохочущий Гром взял эту белую женщину в плен, – резко возразил Хэп. – Он оторвал ее от семьи.
– Ничего подобного. В этом отношении он был похож на Молодого Быка – никого никогда в плен не брал, считая, что это означало бы лишние хлопоты. Ее он выкупил из чистой жалости, потому что кайова, которому она принадлежала, жестоко с ней обращался. В ответ на его доброту она приняла и двух лошадей, которых он ей привел, предлагая стать его женой, и само предложение. Кстати, Грохочущий Гром пытался купить и меня у Ветвистого Дуба – это была еще одна причина, из-за которой Темная Вода так меня ненавидела.
