Жаклин Монсиньи - Флорис. Флорис, любовь моя
— Наша матушка, госпожа маркиза, прислала нас с выражением глубокой признательности за вчерашний визит. Она была так счастлива встретиться со своими друзьями.
— За вчерашний визит? — сухо осведомилась маркиза. — Но ведь я не была в Мортфонтене.
— Вот именно… вот именно! Наша матушка очень об этом сожалела, госпожа маркиза, поэтому и поручила нам, вкупе с выражением признательности, передать вам приглашение навестить ее.
Флорис умоляюще взглянул на брата, ибо уже исчерпал возможности своего воображения. Адриан понял, что настала его очередь.
— В приглашении этом, госпожа маркиза, матушка выражает надежду, что вы отныне будете навещать нас в Мортфонтене каждый раз, когда подобную честь нам оказывают господин маркиз и ваши милые дочери.
— Это очень любезно со стороны дражайшей Максимильены. Значит, вы проделали десять лье, чтобы сообщить мне об этом? — промолвила несколько удивленная маркиза.
— Наша матушка, — сказал Адриан, — была так огорчена вашим отсутствием, что отправила нас незамедлительно, дабы мы передали вам изъявления ее дружеских чувств, признательность, сожаление и… и…
— И приглашение, — вставил Флорис с очаровательной улыбкой.
— Я рада, очень рада, — проворковала госпожа де Майи-Брель. — Вы, конечно, останетесь пообедать с нами, юные друзья?
Флорис с Адрианом поклонились, уверяя, что не хотели бы никому мешать и что немедленно вернутся в Мортфонтен. Но маркиза пресекла все эти жалкие попытки, промолвив с присущей ей властностью:
— Решено, вы остаетесь. Поздоровайтесь с моими дочерьми, а вам, Луи, стоило бы немного поразмяться.
Бедный маркиз вновь вздрогнул.
— Пока же представьте этих молодых людей маркизу де Ла Турнелю и господину де Вентимилю.
Так Флорис узнал имена участников этой смехотворной пантомимы. Он был страшно зол на Полину. Как можно играть в подобные игры с несчастными, которые уже стоят одной ногой в могиле? Поклонившись ей, Флорис успел шепнуть:
— Мне нужно с вами поговорить.
— Чуть попозже.
Этот день показался братьям бесконечно долгим. Маркиза усадила их возле себя, а рядышком расположились Диана и толстуха Гортензия. Флорис задыхался от ярости, ибо Полина устроилась вдалеке, на травке, вместе с отвратительным Вентимилем. Адриан, со своей стороны, с досадой смотрел, как Мари-Анна прогуливается под руку с ужасным Ла Турнелем.
— И знаете, господа, каких слов я удостоилась от его величества?
— Что такое, мадам? — ошеломленно переспросил Адриан, совершенно утеряв нить разговора.
— Да нет же, — произнесла удивленная маркиза. — Король вовсе не говорил мне «что такое, мадам?». Его величество, поглядев мне в глаза, соизволили сказать: «Мадемуазель де Ла Порт (я была тогда девицей), ваши глаза напоминают горящие угли — кто заглянет в них, может обжечься». Вот подлинные слова короля. Он был тогда еще очень красив, и мадам де Монтенон, услышав это, позеленела от злости.
А Флорис с Адрианом побледнели, ибо маркиза пустилась в воспоминания о юных годах, проведенных при дворе Людовика XIV. Это был кошмар, тем более что солнце палило беспощадно. Наконец около двух часов все направились в замок обедать. На пути в летнюю столовую Флорис попытался заговорить с Полиной, но та, приложив палец к губам, сунула ему в руку записочку. Обед превратился для Флориса в пытку: его усадили между Дианой и толстухой Гортензией. Адриан, занявший место между маркизом и его супругой, томился не меньше. Блюда сменяли друг друга с удручающей медлительностью; хотя финансовое положение Майи-Брелей оставляло желать лучшего, собственная ферма давала им возможность достойным образом сервировать стол. В другое время молодые люди воздали бы должное всем этим яствам, особенно после утренней скачки. Но у Флориса совершенно пропал аппетит, едва он увидел, как Полина воркует в ответ на пошлые комплименты господина де Вентимиля. Что до Адриана, то ему приходилось выслушивать бесконечные рассказы маркизы о необыкновенном расположении покойного короля как к ней, так и ко всем членам ее многочисленного семейства. Флориса охватило холодное бешенство. Тщетно пытался он прочесть записочку Полины, не привлекая внимания Дианы и Гортензии, — обе барышни были настолько предупредительны к нему, что от этого намерения пришлось отказаться. Лишь когда все перешли в гостиную, куда подали прохладительные напитки, вина и ликеры, Флорису удалось отойти к окну. Делая вид, что любуется парком, он развернул записочку и прочел:
«Не надо было приезжать, Флорис. Я хочу выйти замуж за господина де Вентимиля. Ваше пребывание здесь может все испортить. Уезжайте, мы увидимся позже. Полина».
Буквы прыгали у юноши перед глазами. Обернувшись, он увидел, что Полина смотрит на него. Не желая доставлять ей удовольствия видом своих страданий, он стал намеренно громко смеяться над шутками Гортензии. Поискав взглядом Адриана, Флорис обнаружил, что брат о чем-то оживленно беседует с Дианой, и заключил из этого, что ему записку еще не передали. Вскоре молодые люди откланялись. Флорис, стиснув зубы от бешенства, приветливо простился с господином де Вентимилем. Адриан же, казалось, был очарован любезным обхождением господина де Турнеля, который пригласил его в свой замок.
— Я покажу вам мою черную кобылу, дорогой, это дьявол, настоящий дьявол!
— Приезжайте к нам почаще, юные друзья, — сказала маркиза, выйдя проводить их на крыльцо. — Я знаю еще множество историй о покойном короле и, поскольку они вам так нравятся, я расскажу их все до единой.
Флорис и Адриан долго скакали молча. Первым заговорил Адриан.
— Флорис, — произнес он, смеясь, — помнишь, как еще утром мы были уверены, что они нас любят?
— Не вижу здесь ничего забавного, — мрачно сказал Флорис. — Вот, прочитай записку, которую я получил.
Адриан с интересом ознакомился с посланием Полины, а затем расхохотался еще громче.
— Вот, — воскликнул он, порывшись в кармане, — почитай и ты.
Эта записка гласила:
«Не надо было приезжать, Адриан. Я хочу выйти замуж за господина де Ла Турнеля. Ваше пребывание здесь может все испортить. Мы увидимся позже. Мари-Анна».
Веселье Адриана оказалось заразительным. Флорис улыбнулся.
— Совершенно одинаковые записки! Значит, они писали их вместе. Ну и дураки же, мы, Адриан! Даром только отмахали двадцать лье!
— Вовсе не даром, брат мой, ибо теперь мы все знаем о дворе великого короля, — промолвил Адриан, корчась от смеха.
Такое же безумное веселье вдруг овладело и Флорисом.
— Ну и вид у нас был, когда мы вышли на большую лужайку, прямо перед очи ужасной графини!
