Юна-Мари Паркер - Дворцовые тайны
На пол упали золотые запонки для манжет, копия завещания, налоговые документы, кувшинчик для сливок эпохи Георга III. Вскоре у него в ногах выросла целая куча из бумаг и разных безделушек, но синей папки среди всего этого добра не было.
Профессор Рауз резко опустился на стул, лицо его посерело, в глазах сквозила отчаянная тревога. Если выяснится, что секретные чертежи смертоносной боеголовки украдены, он будет нести ответственность за возможные тягчайшие последствия этого происшествия. Кто знает, может, синяя папка уже переправлена в какую-нибудь иностранную державу?
Он стал дико озираться вокруг себя, надеясь заметить корешок папки, выглядывающий с книжной полки, или из-под кипы бумаг, лежавших на столе. Сердце колотилось в груди, будто загнанный зверь, дышать становилось все труднее. Руки вспотели.
Это катастрофа!
Нет, чертежи должны быть где-то здесь. Дом никто не грабил и вообще из чужих людей никто сюда не заходил. Ужас, охвативший его при мысли о том, чем все это может ему грозить, заставил подняться на ноги, несмотря на слабость в коленях. Профессор устроил в своем кабинете форменный обыск. Вытаскивал книги с полок, вытряхивал на пол содержимое ящиков стола. Отчаяние нарастало с каждой минутой, а он все рыскал по кабинету, переворачивая в нем все вверх дном.
— Господи, да что с ними могло случиться? — повторял он себе под нос, всхлипывая.
Наконец, весь вспотевший и измученный, он остановился на месте и диким взором оглядел устроенный им беспорядок. Внешне все выглядело так, будто в доме побывала целая шайка взломщиков и грабителей. По всему полу валялись книги, бумаги, вещи.
В пять часов утра первый ленивый луч серого рассвета заглянул в кабинет сквозь щель между шторами. Бессильно сев за стол, профессор закрыл голову руками. Весь последний час его терзала совесть. Выбор был небогат. Либо ничего не говорить о случившемся директору экспериментальной станции, который не знал, что профессор изготовил копии с чертежей и держал их дома. Подобные вещи были строжайше запрещены. Директор, конечно, и мысли не допускал, что кто-то из его подчиненных мог вынести со станции хоть соринку… Либо пойти на работу и выложить все начистоту. Сообщить о пропаже секретных чертежей и понести за это ответственность. Столь грубое нарушение правил безопасности, естественно, потребует вмешательства М15.[25] Профессор понимал, что в этом случае начнутся бесконечные допросы и будут поставлены под сомнение его честность и порядочность.
Он осмотрелся вокруг и вдруг подумал, что скажет экономка, когда придет утром убирать. Тьфу ты! Что за дурацкие неуместные мысли! Кто-то забрался сюда, выкрал секретные чертежи и, возможно, уже продал их одной из стран Ближнего Востока. А может быть, вор потребует за них выкуп?
Впрочем, он понимал, что выход на самом деле только один: пойти и обо всем рассказать директору станции. Мысль о том, чтобы таить все в себе, жить в вечном страхе за последствия и знать, что ты один во всем виноват, была для него невыносима.
В девять утра профессор Рауз уехал на работу, твердо решив во всем признаться своему начальнику.
Обычно веселое лицо Билла Гласса выглядело удрученным. Бессильно и уныло свисали вниз кончики седых усов. То, что случилось с ним, было неслыханным и беспрецедентным событием, и он был потрясен и растерян. За долгие годы работы ему удалось завязать нормальные взаимоотношения с элитой английского благородного общества, жизнь которой он запечатлел в сотнях снимков. Его уважали, любили и обращались с ним как с другом. И вот на тебе!
Он уставился на Джеки так, словно хотел получить от нее ответы на все свои скорбные вопросы.
— Боже мой, Билл, я так тебе сочувствую! — воскликнула она.
Он кивнул.
— Я всего лишь предостерег нескольких людей от общения с Роландом Шоу, просил не верить ему, если он станет утверждать, что работает на «Сэсайети». Только и всего! А этот мерзавец взял да и подал на меня в суд за клевету! Надо было мне тебя послушать, когда ты предупреждала меня, чтобы я был поосторожнее в словах.
Они сидели у нее в кабинете. Джеки просматривала снимки, сделанные Биллом на балу у Уитли, и откладывала в сторонку те, что собиралась использовать в своем отчете об этом событии.
— И что ты собираешься делать? Билл развел руками:
— А что я могу? Связался с адвокатом. Знаешь, что мне сказали? Если Роланд Шоу предъявит суду какие-нибудь доказательства клеветы, формально я буду виновен.
Джеки с чувством стукнула кулачком по столу.
— Господи, как это несправедливо! Я жалею о том, что впутала тебя в это дело. Ты действительно ничего такого не совершил. Только предупредил людей, чтобы они опасались наглого самозванца.
— Вот именно, но сия забота о ближних грозит обернуться для меня нешуточными неприятностями.
— Интересно, что в суде сочтут за доказательства твоей вины? Что им может предъявить Роланд Шоу?
— Список людей, которых я предостерегал. Плюс время и место разговора. Свидетелей. Тех, кто придет в суд и подтвердит, что я действительно настраивал людей против Роланда Шоу.
Джеки внимательно взглянула на Билла.
— А ты помнишь, с кем говорил?
— Примерно, — ответил Билл несколько неуверенно. — Но ты ведь знаешь, как это бывает. Заходит на вечеринке обычный разговор. Тебе кто-то что-то говорит, и ты в ответ кому-то что-то говоришь. А потом поди-ка вспомни, кому именно.
— Один из тех, с кем ты говорил насчет Роланда Шоу, наверняка его приятель. Иначе как он мог узнать обо всем?
— Очень просто. Он приходит на вечеринку, а его не пускают на порог и говорят, что вот, мол, Билл Гласе предупреждал насчет тебя, молодчик…
— О Господи, Билл, как нехорошо вышло! — Она поднялась из-за стола и отошла в угол комнаты, где стояла кофеварка. — Мы должны прижать его, Билл. Это дело нельзя оставлять. Будешь кофе?
— Спасибо. Ты его на прошедшей неделе где-нибудь видела?
Джеки вернулась за стол с двумя дымящимися чашками.
— Нет, нигде с того бала у Уитли, где я назвала его в лицо Рафаэлем. — Она вдруг фыркнула: — Это было бы очень смешно, если бы не было так грустно, правда?
— Мне этот смех, чую, боком выйдет, — с задумчивым видом изрек Билл, отпивая из своей чашки.
— Мне очень жаль, Билл. Если я чем-то смогу помочь, дай знать, хорошо?
— Обязательно. — На его лице мелькнула тень улыбки. — Мне может понадобиться твоя «рекомендация» на этого голубчика.
— Я тебе ее дам, — тоже с улыбкой ответила Джеки. Разговор перешел на другие темы. Они принялись обсуждать светский календарь будущей недели. Билл планировал отправиться на остров Уайт, где в Каусе должна была состояться традиционная регата с балами и приемами на всю неделю.
