Юджиния Райли - Ангельский огонь
Теперь, когда Ролан и Анжелика уехала в Новый Орлеан, ей придется присоединиться к ним или оказаться ошельмованной за неприличное поведение в глазах округи. Она улыбнулась. Несмотря на все опасения, она восхищалась настойчивостью Жака и, конечно, ей очень хотелось послушать Дженни Линд.
Да, но появиться на людях с Жаком в Новом Орлеане! Окружающие привыкли к ней, но в Новом Орлеане Жак вскоре обнаружит, как плохо к ней все относятся.
Бланш знала, что любит Жака. Она мечтала о нем на протяжении многих лет. В глубине души жила только жадной мыслью о невозможной близости с ним. Когда он заговорил о браке, сердце ее радостно забилось. Однако она знала, что, несмотря на все уверения, он в действительности испытывал к ней не более чем жалость. Она в этом не сомневалась. Когда Жак увидит, какой жалкой она выглядит в глазах остального мира, у него возникнут противоречия в чувствах и он поймет, раз и навсегда, что они обречены…
И все-таки… быть с ним — это что-то божественное, несмотря на грядущий трагичный исход. Она всегда будет его любить, даже в том случае, если он перестанет смотреть на нее с таким обожанием.
26
Спустя два дня, холодным январским вечером Анжелика в приподнятом настроении подъезжала к театру, где должен состояться концерт Дженни Линд.
Она читала газетные заметки о «шведской малиновке», как называли Линд щелкоперы, и ее сенсационном турне по Соединенным Штатам. Ее гонорар за поездку в Америку поражал воображение — 187 500 долларов авансом. И она пользовалась сногсшибательным успехом с момента ее дебюта в Нью-Йорке.
Приезд Линд в Новый Орлеан всколыхнул местных театралов и любителей оперы. Похоже, галантерейщики сколотили состояние только на продаже манишек и галстуков. С момента, когда пароход с Линд на борту пришвартовался у причала, толпа поклонников следовала за ней повсюду. Даже когда она уединялась в апартаментах отеля, под дверью дежурили самые восторженные обожатели.
Ролан настоял на том, чтобы они не смешивались с толпой из-за боязни, что Анжелику могут толкнуть. Он напомнил жене, что они встретятся с Линд и Барнумом на приеме. Хотя вчера Анжелика дулась за то, что Ролан не дал ей возможности взглянуть на заморское чудо, сегодня, прочитав в газетах о том, что пару горячих голов задавили в момент истерически восторженной встречи, она поняла, что муж был прав.
Карета тем временем остановилась под газовым фонарем, кучер слез с козел и помог господам выбраться. Галантно предложив жене руку, Ролан повел ее по мраморным ступеням портала. Внутри роскошного фойе взгляду Анжелики предстало море блестяще разодетой, оживленной в ожидании зрелища изысканной публики.
— Мы договорились обождать Жака здесь, — напомнил Ролан жене.
Она кивнула.
К ним приблизился служитель, чтобы принять у вновь прибывших пальто. Ролан помог Анжелике, затем снял свое и вместе со шляпой передал негру. Анжелика нашла, что сегодня ее муж выглядит весьма импозантно в этом черном фраке, белой кружевной сорочке, отороченной кружевами, с белым же шелковым галстуком. Сама она блистала в золотистого цвета платье с выразительным декольте, начинающемся от плеч. Наряд дополнял рубиновый гарнитур, подаренный Роланом на Новый год. Прическа изящно оттеняла свежесть кожи. Украсив локоны вплетенными белыми камелиями, она не надела шляпы. Ролан, придирчиво осмотрев жену, одобрительно покачал головой.
— Полагаю, мы пришли раньше назначенного, — отметил он. — Хотя, наверное, Жак и Жан-Пьер отправились к Миро за дамами.
— Ну разве не прекрасно, что Жаку удалось уговорить Бланш приехать в Новый Орлеан?
— О да. Я знал об этом от него вчера, когда мы столкнулись на бирже. Интересно, как он добился такого успеха?
— Я просто поражена, как ему удалось вытащить твою сестру с плантации? — призналась Анжелика. — Я много раз пыталась убедить Бланш приехать сюда, но — безрезультатно.
— Мужская половина рода Делакруа умеет убеждать, — засмеялся Ролан.
— Да, это не вызывает сомнения, — начала было она, но, услышав знакомый голос, обернулась.
— Дорогая! Кого я вижу?
Глаза Анжелики засветились радостью. Она была удивлена, когда стройная, красивая женщина направилась в ее сторону. И вдруг она узнала черты этого прекрасного классического, любимого ею лица.
— Мадам Сантони!
Женщина средних лет в сером шелковом платье и темной шали в блестках тепло обняла ее.
— О, Анжелика! — воскликнула мадам, со слезами на глазах разглядывая свою бывшую ученицу и любимицу. — Какой чудесный сюрприз! Ты так хорошо выглядишь, моя дорогая. — Она тепло посмотрела на Ролана. — А это, должно быть, твой муж, ведь это о нем ты писала?
— Да, мадам, — ответила Анжелика с улыбкой, — мадам Белла Сантони Ривальди — это мой муж, Ролан Делакруа.
— Очарован, мадам, — сказал Ролан и галантно поцеловал протянутую ему руку в перчатке.
— Очень приятно с вами познакомиться, мсье Делакруа, — произнесла мадам.
— О, а где же Антонио?
Из глубины зала к ним приближался элегантный седеющий джентльмен в вечернем наряде.
— Антонио, посмотри, кого я встретила! Нашу дорогую Анжелику и ее мужа.
Высокий симпатичный итальянец подошел к ним и грациозно раскланялся. После того как все были представлены друг другу, Анжелика обратилась к своей наставнице:
— Мадам, это такой приятный сюрприз — встретить вас здесь, в Новом Орлеане.
— Этот концерт мы с Антонио не пропустили бы ни за что на свет. Купили билеты много недель тому назад — и вовремя; говорят, все места распродали почти молниеносно.
— Моя жена рассказывала мне о вашем таланте певицы и преподавательницы вокала, — вставил Ролан.
Мадам улыбнулась Анжелике.
— Твой супруг — великий обольститель. К тому же, он весьма красив.
Анжелика покраснела, улыбаясь Ролану.
— Да, он такой, — затем вернулась к интересовавшей ее теме: — А вам раньше доводилось слышать пение мисс Линд, мадам?
— Да, конечно. Много лет назад я видела Дженни Линд в роли Люси в королевском театре в Стокгольме. Но это было задолго до того, как она училась у Гарсия в Париже. Интересно посмотреть, чего она достигла. — Мадам повернулась к Ролану. — А у вашей жены, — добавила она, кивая в сторону Анжелики, — действительно голос певицы мирового класса.
Ролан с гордостью улыбнулся.
— Анжелика поет очень хорошо, — сказал он мадам. — Однако я никогда не буду настолько самоотверженным, чтобы разделить ее с миром.
— Вы, креолы, — страстный народ, да и собственники, — отмахнулась мадам от Ролана.
