Виктория Александер - Любовница на Рождество
Нельзя было считать случайностью то, что дамы сидели на противоположном конце стола, как можно дальше от мужчин. Себастьян был готов держать пари, что это по общему молчаливому согласию. Дамы оживленно обсуждали украшение дома: откуда начать, в какой комнате установить елку и сколько еще мелочей необходимо предусмотреть в этот последний день перед Рождеством. А мужчины едва ли произнесли хоть несколько слов. Обычно утренняя громкая болтовня действовала на нервы джентльменам, которые хотят спокойно съесть завтрак. Сегодня же эта трескотня особенно их раздражала.
Себастьян молча кивнул семье и поймал взгляд Вероники. Она сочувственно смотрела на него, но в глазах у нее промелькнула легкая смешинка. Она одновременно с ним подошла к буфету, где стояли подносы с разно-образной, ароматно пахнущей едой, передала ему тарелку и стала наполнять свою.
– Кухарка прекрасно готовит. И вообще все слуги очень хорошо справляются со своими обязанностями, учитывая то, что они здесь работают впервые и не привыкли к гостям. – Она одобрительно кивнула. – Вы согласны?
Он пробурчал в ответ что-то похожее на согласие.
Она наклонила к нему голову и очень тихо произнесла, чтобы услыхал только он:
– И как вы себя чувствуете сегодня, дорогой мой муж?
Он поморщился.
– Хорошо, спасибо. И будьте так добры говорить потише.
– Дорогой, если я начну говорить еще тише, мне уж лучше изъясняться в письменной форме.
– Я был… как бы это сказать… – Он подыскивал слова и не находил.
– Отравились винными парами? Опьянели? Напились? – нежным голосом подсказала она.
– Нет. – Он покачал головой и скривился, потому что больно застучало в висках. – Но большая часть прошлой ночи… как в тумане.
– Да неужели? – Она изобразила удивление.
– Вы сердитесь? – испугался он.
– О чем вы? Сердиться на то, что вы с братьями перебрали? – Она изогнула бровь. – Это у вас уже вошло в привычку?
– Нет! – возмутился он.
– Вы, как я вижу, страдаете намного серьезнее от последствий попойки, чем если бы я вас наказала. – Она посмотрела на других мужчин. – Вы и ваши собутыльники выглядите бледными и, я бы даже сказала, зелеными. – Она покачала головой. – С моей стороны было бы жестоко бранить вас. Это как нападение на безоружного противника. И совсем неинтересно.
– Я оценил вашу сдержанность. – Он не привык давать объяснения по поводу своего поведения. И ему нелегко это делать, особенно еще и потому, что он в точности не знал, что ему объяснять. Или за что извиняться. – А я сказал или сделал что-нибудь…
– О, вы много чего сказали. – Она положила на тарелку кусочек бекона. – Как все аппетитно выглядит, правда? Вы попробовали яичницу?
Он вздрогнул.
Она сочувственно посмотрела на него:
– Так плохо?
– Нет, – пробормотал он. – Если не считать грохота в голове и тошноты.
– Уверена, что вам надо поесть. – Вероника положила ему на тарелку большую порцию жаркого из почек.
В любое другое время он с удовольствием бы это съел. Но не сегодня.
– Вы ничего не помните из того, что говорили?
– Какие-то обрывки. – Он с осторожностью покачал головой. – Вы не поможете мне вспомнить?
– С радостью. Дайте подумать. – Она сделала вид, что вспоминает. – Вы упорно хотели меня соблазнить.
Он застонал.
– И?
– И вы также предложили мне соблазнить вас.
– Великий Боже. – Он уставился на нее. – И что сделали вы? И мы?..
– Господи, Себастьян… Если вы не можете вспомнить такое… – Она чуть отодвинулась и занялась копченой пикшей.
– Вероника. – Он приблизился к ней. – Конечно, я бы это запомнил. – Усмехнулся и уточнил: – Но раз я этого не запомнил, значит, не было никакого соблазнения.
Она наклонила к нему голову.
– Дорогой, говорите тише, иначе вы рискуете привлечь внимание вашей семьи. Ваши братья могут ничего не заметить, но от Бьянки и вашей мамы это не укроется. – Она бросила взгляд на дам и улыбнулась. – И от моей бабушки тоже.
– Не сомневаюсь. – Он сдвинул брови. – Я помню… Вы сняли с меня сапоги. Как подобает… жене.
– Да, я это сделала. И я также сказала вам, чтобы не ждали от меня подобного поведения в будущем. Это было самое яркое впечатление от той ночи.
– Не для меня. – Он взял тост и посмотрел на нее. – А что именно я говорил?
– Вы упомянули женщин, которые по уши в вас влюблены.
– Не может быть.
– Да. Еще вы говорили о том, какой вы ответственный и респектабельный. И что стали стоящим человеком.
– Стоящим?
– Ну да. И вы долго разглагольствовали на эту тему. – Она с серьезным видом кивнула. – И чтобы закрепить вашу заново обретенную репутацию, вы обещали отказаться на всю жизнь от спиртного.
– Я так сказал?
– Вы дали слово ни за что на свете не пригубить ни капли. Ни виски, ни бренди, ни портвейна…
Он, не мигая, смотрел на нее.
– …ни шампанского.
– Даже за обедом?
– Да. Вы были очень решительно настроены. Вы сказали: «Вероника, с этого момента я стану трезвенником».
– Не может быть.
– А потом вы потребовали, чтобы я тоже отказалась от употребления спиртных напитков. – Она покачала головой. – Я не могу не признать, что люблю иногда выпить бокал бренди или вина за обедом, а также шампанского – я очень люблю шампанское.
– Поверить не могу…
– Однако вы признали, что могли бы позволить себе бокал хереса в присутствии дам.
– Хереса? – Он в ужасе смотрел на нее. – Я совершенно не помню…
Он скорее отказался бы от спиртного в такое утро, как сегодняшнее, чем в прошлый вечер. Когда человек выпьет лишнего, то редко учитывает последствия. Он хорошо помнил, что превосходно провел время. Он, братья и приятель играли в бильярд и карты и рассказывали всякие небылицы. А затем он вернулся в свою комнату, полный решимости заманить Веронику к себе в постель. Он втащил ее в свою спальню, повалился на кровать, а она помогла ему снять сапоги…
– Я не обещал отказываться от спиртного.
Она подавила улыбку.
– Вероятно, это моя память меня подводит.
Он сощурился.
– Вы сказали, что совсем неинтересно нападать на безоружного противника.
– Я ошиблась. – Она еле сдерживалась, чтобы не засмеяться.
– Я рад, что вы находите это занятным.
