Виктория Александер - Тайна девственницы
– Это известная практика. Обычно, если дело закрывается из-за недостаточности улик, то международная полиция говорит родственникам только о факте смерти, но не о деталях. И есть ли смысл так травмировать девушку, которая после смерти брата остается совсем одна? Это было бы слишком жестоко, сэр.
– Так Габриэла до сих пор не знает, что Монтини перерезали горло? – спросил Стерлинг.
– Не вижу причин, по которым ей нужно об этом знать. Она и так испугана, – простодушно сказал Нат.
Куинтон посмотрел на брата.
– Ты рассказал ей о моей печати?
Стерлинг нахмурился.
– О твоей печати?
– Да, у меня тоже была печать, и она пропала, – ответил Куинт.
Нат покачал головой.
– У меня пока не было возможности сделать это. Каждый раз что-то не складывается, и мне приходится откладывать этот разговор на потом. Ее нужно подготовить к этому.
– Возможно, сейчас самое время все рассказать, – раздался от дверного проема голос Габриэлы.
Мужчины замерли, и в библиотеке воцарилось гробовое молчание. Затем Куинт вскочил с кресла и, оглядев братьев, произнес:
– Прошу меня извинить, но мне срочно нужно выйти.
Стерлинг тоже встал.
– Мы с мистером Деннисоном тоже покинем вас на несколько минут.
И братья Натаниэля вместе с секретарем поспешили выйти из библиотеки. Вот что значит настоящая поддержка родственников, с тоской подумал Нат. Они как крысы сбежали с тонущего корабля. Только в этот раз корабль не тонул, а горел. Габриэла стояла с каменным лицом и строго смотрела на него.
– Как вы себя чувствуете? – заботливо спросил Нат. Главное понять, как долго она стояла у двери и слушала их разговоры.
– Прекрасно.
Он улыбнулся.
– Рад, что вам стало лучше.
Габриэла пропустила его слова мимо ушей.
– Так что именно вы не успели рассказать мне о печатях?
– Думаю, вам лучше сесть.
Она передернула плечами.
– Мне нравится стоять.
– Что ж, как хотите. Будете бренди?
– Нет, спасибо.
– Виски? – Нат отошел от Габриэлы и встал рядом с баром.
– Нет. – Она скрестила руки на груди. – Так о чем вы не рассказали мне?
– О многом… – Натаниэль налил себе бренди. – Вы точно не хотите присесть?
Габриэла прищурилась.
– Хорошо, хорошо. – Натаниэль пока не был уверен, что именно должен сказать ей. Все это не представляло Куинта в хорошем свете. С другой стороны, Куинт не воровал печать у ее брата. Натаниэль вздохнул: – Куинт видел, как Гутьерес украл печать у вашего брата, а через несколько месяцев после этого выиграл ее у Гутьереса в карты.
– Так печать находится у Куинтона?
– У него ее нет. – Натаниэль чувствовал себя очень неловко. – Когда брат развернул сверток, то обнаружил, что печать кто-то подменил…
Габриэла посмотрела на Натаниэля с недоверием.
– С ним случилось то же самое, что и с моим братом?
– Забавно, не правда ли? – Натаниэль достал из кармана жилета печать, которую ему отдал Куинтон, и протянул Габриэле. – Вот это та печать.
Она внимательно стала изучать печать.
– Это халцедон. А печать Энрико была сделана из нефрита. – Габриэла посмотрела на Натаниэля. – Так где же печать брата?
Он покачал головой.
– Я не знаю.
– Может быть, Куинтон знает?
– Нет.
Она с подозрением уставилась на Натаниэля.
– Вы уверены в этом?
Он нахмурился:
– Да. Куинтон не стал бы врать мне.
Габриэла пожала плечами.
– Но он же говорил, что не крал печати.
– Так он и не крал ее, – пожал плечами Натаниэль. – Он… хм… приобрел ее законным путем.
Она фыркнула.
– Относительно законным.
– Не важно, потому что он не крал ее у Монтини.
– Он должен был рассказать нам все с самого начала! – Габриэла положила печать на стол. – Мы бы сэкономили уйму времени и нервов.
– Теперь это не имеет значения. И да, вы правы, он должен был признаться нам, – горестно сказал Натаниэль.
– И вы до сих пор верите ему?
– Да, я верю ему. Он бы никогда не солгал мне.
– А вот я ему не доверяю.
– У вас есть на это причины.
– Его репутация говорит сама за себя.
– Его репутация не хуже, чем… – Натаниэль запнулся.
– Не хуже, чем у кого? – с вызовом спросила Габриэла.
– Ни у кого, – тихо произнес Натаниэль.
– Репутация не хуже, чем у моего брата? Вы это хотели сказать? – Она повысила голос: – Именно это?
Он попытался отступить.
– Нет, конечно, нет.
– Давайте, Натаниэль, не надо больше защищать меня. Я прекрасно знаю, каким человеком был мой брат.
Натаниэль уставился на Габриэлу:
– Я не хотел…
– Натаниэль, мой брат был… – она с сожалением посмотрела на него, – человеком, которому суждено было умереть на чужой земле с перерезанным горлом.
– Вы и это слышали?
– Да. – Она вздохнула и откинула с лица темную прядь. – Я это тоже услышала.
– Мне жаль.
– Что? Вам жаль, что я услышала правду? Или что это случилось?
– Все вместе.
– Не нужно жалеть кого бы то ни было. – Она внимательно посмотрела на Натаниэля. – Я не знала, как он умер, но для меня эта новость не стала сюрпризом.
– В любом случае это вас расстроило.
– Расстроило ли это меня? – Габриэла усмехнулась. – Ну конечно, меня это расстроило, особенно после смерти лорда Ратборна. – Она вздрогнула. – И вообще мне кажется, что это слишком быстрая смерть.
– Габриэла, я…
– Но все равно я знала, каким человеком был Энрико. Всегда знала. Просто это очень сложно произнести вслух. Он был для меня единственной семьей, единственным братом. – Она остановилась, будто решая, продолжать или нет. – Когда я увидела вас, и ваших братьев, и вашу мать, и сестру… Те узы, которые связывают вас… вы все такие замечательные… и я завидую вам… – Она замерла и снова заговорила: – А мы с братом, нас не связывало ничего, что есть в вашей семье. Для моего брата я была финансовой помощью. Спонсором. Не то чтобы он плохо со мной обходился, – быстро добавила Габриэла, – но он просто давал мне самое необходимое.
– Вы можете не рассказывать дальше.
Однако Габриэла будто не слышала его слов и стала медленно ходить по комнате, захваченная собственными мыслями. Казалось, она не в силах остановить поток слов:
– И все это продолжалось до тех пор, пока он не умер и я не узнала, что мы отнюдь не бедны, как он постоянно говорил. Я узнала, что у меня есть деньги, которыми пользовался Энрико без моего ведома. Он никогда не упоминал о них.
Натаниэль кивнул.
Но Габриэла продолжила:
– Когда Энрико отыскал меня, а это случилось через несколько лет после смерти отца, я жила просто ужасно. Он по-своему спас меня, Натаниэль. Он был моим спасителем, и я боготворила его. Он одевал меня как мальчика и возил с собой везде, где ему приходилось путешествовать и искать сокровища. – Она остановилась на полуслове и посмотрела на Натаниэля. – Понимаете, я скучаю по тому времени. Мне нравилась каждая минута, проведенная в палатках у костров. И я осознала, что ему просто было удобно так жить. Он боялся, что меня кто-нибудь уведет от него, и тогда у него снова не будет денег. Я любила его, хотя и видела, что сама ему не интересна. Он был занят лишь своей работой и своей жизнью.
