Бренда Джойс - Преследование
— Прекрасно. — Лукас пододвинул маленькую скамеечку и сел. — Но я по-прежнему всерьез сомневаюсь, что тебе стоит оставаться здесь.
— Я не могу бросить этих мальчиков и маленькую девочку, — объяснила Амелия, опустившись на позолоченный стул.
— Или Гренвилла? — Лукас пронзил ее испытующим взглядом. Когда Амелия не нашлась что ответить, брат спросил: — А что будет, если Саутленд приедет?
— Если Саутленд приедет, я попытаюсь порадоваться за Люсиль, потому что она будет со своим настоящим отцом, но это разобьет мне сердце.
Лукас взял Амелию за руку и сжал ее ладонь.
— Мне, наверное, не стоит высказывать тебе свое мнение, но я не думаю, что Саутленд приедет.
Амелия с надеждой встрепенулась:
— Ты его знаешь?
— Я столкнулся с ним на званом ужине, на севере, примерно год назад. Он — холостяк и проходимец. Конечно, с тех пор прошло некоторое время, так что он, возможно, изменился. — Лукас подернул плечами, явно не веря в это.
У нее как будто камень с души упал.
— Амелия, тебе нужны собственные дети.
Это замечание заставило ее вновь обратить внимание на брата. Саймон сказал то же самое.
— Может быть, ты и прав, — с большой осторожностью подбирая слова, ответила она, — но я уже не молода. К тому же, Лукас, у меня репутация убежденной старой девы.
— Если ты мне позволишь, я приступлю к поискам серьезной партии для тебя.
Амелия застыла на месте, не в силах думать ни о чем, кроме Саймона. Внезапно чуть ли не все подробности их отношений лихорадочно замелькали в ее сознании.
— Амелия?
Ей с трудом удалось отогнать от себя мрачно-привлекательный образ Саймона. Возможно, ей и правда стоит попытаться найти поклонника? О, ее нынешнее положение было таким ненадежным! Конечно, Амелии хотелось бы иметь своих собственных детей. Но Саймон и его дети нуждались в ней.
— Мне нужно подумать об этом, — сказала она и отчасти для того, чтобы сменить тему, но главным образом из-за того, что беспокоилась о братьях, спросила: — Ты давно виделся с Джеком?
В последний раз Амелия встречалась с Джеком в феврале, когда он ненадолго появился в поместье, задержавшись дома всего на два дня. Он ничего ей не объяснил; как контрабандист, он всегда был в море, скрываясь от властей. Амелия посоветовала Джеку отправиться в Лондон, чтобы навестить Джулианну, недавно вышедшую замуж. Джек пообещал сделать все возможное, чтобы этот визит состоялся. Но Джулианна встретилась с ним только один раз, в начале марта. Он еще не видел свою новорожденную племянницу.
Лукас отвел взгляд:
— Я видел его недавно. Несколько недель назад.
— Я начинаю волноваться за него. — Амелия понизила голос. — Он по-прежнему нарушает режим блокады?
— Время от времени, когда это ему требуется. — Лукас, похоже, был не слишком-то доволен поведением брата.
— Он давно не был дома. Он еще не видел Жаклин. Это не похоже на Джека. Каким бы рисковым он ни был, как сильно ни любил бы море, он — человек семейный. По-своему, конечно. Он обожает Джулианну.
— Так же как и ты, Джек цел и невредим. Если ему повезет, он выживет в этой войне. Думаю, чем меньше ты будешь знать о нем, тем лучше, — ответил Лукас.
— Тебе стоит отговорить его от нарушения режима блокады.
— Я пытался. Но ты знаешь нашего брата. Он успешно наживается на опасности и считает себя бессмертным.
— Я скучаю по нему. Надеюсь, он приедет в город. Если он вдруг окажется в Лондоне, попроси его заглянуть ко мне.
Лукас замялся. Помедлив, он наклонился ближе к ней:
— Он не приедет в город, Амелия. Это слишком опасно, — и, когда она в замешательстве уставилась на него, с явной неохотой добавил: — За его голову объявлена награда.
Амелия не сразу поняла смысл слов Лукаса. А уразумев, в ужасе вскричала:
— Власти выдали ордер на его арест?
— Дело обстоит гораздо хуже. Определенные силы разрабатывают проект приостановки действия хабеас корпус — правила, которое гарантирует личную неприкосновенность. Если Питту удастся добиться этой приостановки, превратив ее в закон, и Джека схватят, он рискует никогда больше не увидеть свет божий.
Амелия вскочила:
— Такой закон никогда не примут! Это основное право личности — знать, в чем тебя обвиняют. Подобная приостановка подразумевает, что почти каждого можно будет бросить в тюрьму, используя любой предлог, даже без предъявления обвинения!
— Верно, именно это и может произойти. И чем в таком случае мы будем отличаться от Франции? — Лукас тоже поднялся. — Кроме того, Джека разыскивают по подозрению в государственной измене. За это преступление полагается виселица.
Амелия взяла брата за руку.
— Вы держите связь с Уорлоком. Почему же вы не можете как-нибудь отменить эту объявленную награду?
Подумать только: если Джека схватят, он может отправиться на виселицу!
— Уорлок сказал, что поможет Джеку, но только если Джек поможет ему.
— И что это значит? — испуганно воскликнула Амелия.
— Это значит, что наш дядя может быть безжалостным. Это значит, что он хочет заполучить Джека в свою команду.
Взвинченная до предела, Амелия принялась мерить шагами комнату. Неужели Уорлок мог оказаться таким подлым? Ведь Джек был его племянником!
— Уорлок и тебе дает какие-то задания?
Лукас подошел к ней.
— Нет, Амелия. Я помогаю этим беднягам бежать из Франции, потому что верю в подлинную свободу — такую, которая позволяет человеку откровенно высказываться за или против своего правительства, не опасаясь за свою жизнь — или жизнь близких.
Она сжала его в объятиях.
— Прости, что спросила. Но я так боюсь за Джека, я боюсь и за тебя тоже! — И, крепко обнимая Лукаса, Амелия подумала о Саймоне, за которого боялась даже больше, чем за своих братьев. Потом подняла взгляд на Лукаса. — Я должна тебе кое-что сказать. Я волнуюсь и за Гренвилла, но не потому, что он потерял жену.
Лукас явно напрягся, выпуская Амелию из объятий, на его лице застыла суровая маска.
— Что ты имеешь в виду?
— Я начинаю думать, что он втянут в войну точно так же, как и ты!
Выражение лица Лукаса не изменилось, и это удивило Амелию.
— Так ты считаешь, что Гренвилл — что-то вроде агента? — недоверчиво спросил он. — С чего ты это решила?
— Его мучают ночные кошмары, Лукас, причем во сне он говорит по-французски и кричит что-то о крови и смерти. Он держит один заряженный пистолет в письменном столе, внизу, и другой — у своей кровати. Как-то ночью раздался стук — ставня где-то расшаталась. Гренвилл понесся к двери, сжимая пистолет, словно собирался отразить атаку французских солдат! — воскликнула Амелия. — Вчера вечером я рассказывала мальчикам сказку на ночь. И услышала, как Гренвилл кричит в своих комнатах. Я подумала, что с ним случилось нечто ужасное, и, когда зашла к нему, он навел на меня пистолет!
