Брачное объявление - Мими Мэтьюз
Джастин ничего не знал о Джайлсе Рейнольдсе, покойном графе Каслтоне. Возможно, он был хорошим и порядочным братом. Тем не менее, Джастин испытывал непреодолимый гнев по отношению к этому человеку.
— Если он хотел, чтобы ты была в безопасности, ему не следовало бросать тебя. У человека, который только что унаследовал графский титул, нет причин продолжать военную службу. Он мог бы вернуться домой и позаботиться о тебе.
Хелена подняла голову с его груди. В свете фонаря ее глаза встретились с его глазами.
— Ты не понимаешь. Он собирался вернуться домой, когда восстание будет подавлено. Он просто еще не был готов. Джайлс не мог вынести жизни в Англии. Только не после смерти моей матери. Он был беспокойным. Ему нужна была цель. Что-то активное, что отвлекло бы его от мрачных мыслей.
— А как насчет того, что было нужно тебе?
— Мне?
— Он взвалил на тебя это бремя. А потом дал себя убить. Любой солдат знает, что такой вариант действий вполне вероятен.
Хелена уставилась на него. Ее губы задрожали.
— Он не умер, Джастин.
О, черт. Сердце Джастина упало, когда он взглянул на ее лицо. Он не смог бы сказать ничего хуже, даже если бы попытался.
Ее пальцы сжали лацкан его вечернего пиджака.
— Как ты думаешь, это так?
— Я не знаю, — сказал он, и его голос стал хриплым. — Возможно
Ее лицо исказилось.
— Я не могу… — Она замолчала и отвела от него взгляд, явно пытаясь взять себя в руки.
— Я не могу принять это. Я должна верить, что он вернется.
Джастин не позволил ей спрятаться от него. Он снова притянул ее к себе, призывая посмотреть ему в глаза.
— Почему, милая?
Он едва обратил внимание на ласковое обращение, которое произнес, лишь смутно осознавая, что никогда раньше не обращался так ни к одной женщине.
— Потому что он — все, что у меня есть, — сказала она. — Все, что осталось от моей семьи.
Джастин выдержал ее взгляд.
— Он — не все, что у тебя есть.
Она наклонила голову, прижавшись щекой к его груди.
— Я знаю это. Знаю. И я стараюсь не быть неразумной. Но если есть шанс, Джастин. Даже маленький шанс, что Джайлс где-то там…
— Что я могу сделать? — спросил он. — Что поможет тебе успокоиться?
Она издала сдавленный звук. Возможно, это был смех. Или рыдание.
— Никто никогда не спрашивал меня об этом раньше.
— Я спрашиваю. Может, мне написать несколько писем своим знакомым в Индии? Или поручить это Финчли и Бутройду?
— А ты можешь?
У Джастина не было желания писать кому-либо в Индию. Ему также не хотелось просить Финчли и Бутройда расследовать это дело. Но его чувства не имели значения. Не тогда, когда это так много значило для нее.
— Конечно.
Его губы коснулись ее волос.
— Разве я не говорил тебе, что отправлюсь ради тебя на край света?
— Да, ты действительно это говорил.
Она надолго замолчала.
— Джастин…
Дрожь беспокойства обострила его чувства. Он поднял голову в тот самый момент, когда кеб остановился перед домом на Хаф-Мун-стрит. Кучер окликнул их со своего насеста.
— Что такое? — спросил Джастин.
Хелена села. Она расправила на плечах свою оперную мантилью, бросила на него осторожный взгляд из-под ресниц и завязала ленту на шее.
— Ничего, — сказала она. — Только то, что я умираю с голоду. Надеюсь, миссис Джерроу оставила что-нибудь для нас на кухне.
Глава 18
Кажется, я влюбляюсь в тебя.
Хелена чуть было не сказала ему об этом. Глупое признание школьницы, которое поставило бы их обоих в неловкое положение. Ее остановило только своевременное прибытие кеба на Хаф-Мун-стрит.
Она была рада, что не сказала ему об этом. Она предпочтет цепляться за тот бесконечно дорогой момент, когда он назвал ее любимой, или за тот, когда он в очередной раз пообещал отправиться ради нее на край света. И то, и другое было предпочтительнее, чем снова увидеть тот отсутствующий взгляд, которым он одарил ее в театральной ложе, когда она впервые упомянула о любви.
У нее будет достаточно времени, чтобы разобраться в запутанном клубке своих эмоций. А пока ей нужно сосредоточиться на текущей задаче.
Мистер Пелхэм сказал, что его статья будет опубликована через неделю. Он обещал сообщить об этом до того, как она отправится в печать. Это было слабым утешением. Она по-прежнему просыпалась каждое утро с напряженными нервами, никогда не зная наверняка, не этот ли это день, когда ее репутация будет погублена навсегда.
Она ожидала, что время, проведенное в ожидании публикации статьи, будет казаться вечностью. Вместо этого следующая неделя пролетела в вихре утренних визитов, дневных прогулок по Гайд-парку и вечерних посещений театров, опер и музыкальных вечеров. С Джастином рядом, страхи Хелены начали постепенно отступать. Несмотря на это, где бы они ни были, покупали ли перчатки на Бонд-стрит или слушали концерт Бетховена в доме их соседки леди Пул, Хелена все равно старательно оглядывалась по сторонам в поисках каких-либо признаков присутствия своего дяди или мистера Глайда.
Она так и не увидела никого из них.
Однако новости о ее дяде доходили до нее с определенной регулярностью. Посетители Хаф-Мун-стрит с удовольствием обсуждали его за чаем. Его поведение в отношении драгоценностей, унаследованных Хеленой от матери, было особенно популярной темой.
— Настоящий негодяй, — заявила леди Летиция Стейверли, откусывая имбирное печеньяе, которое миссис Джерроу испекла утром.
— Как он посмел спрятать от вас ваши драгоценности? Наверняка что-то можно сделать.
Хелена сидела в гостиной напротив Летти. Дженни сидела рядом, и казалось, что ее внимание полностью поглощено рукоделием, лежащим у нее на коленях.
— Почему капитан Торнхилл до сих пор не вмешался? — спросила Летти.
— Мы не видели моего дядю с тех пор, как приехали в Лондон, — ответила Хелена.
Потягивая чай, она задавалась вопросом, сможет ли она когда-нибудь упоминать о своем дяде без сопровождающего его чувства неловкости. Это чувство всегда усиливалось, когда Джастина не было рядом.
Ей хотелось, чтобы он присоединялся к ней, когда на Хаф-Мун-стрит появлялись посетители, но он редко это делал, если только посетитель не был другим джентльменом. Она предположила, что он не считал дам достаточно серьезной угрозой, чтобы оправдать свое присутствие.
— Ты должна встретиться с ним лицом к лицу, — сказала Летти. — И я знаю одно подходящее место.
Она положила на колени
