В СССР геев не было! - Ванда Лаванда
– Доброго вечера, господин… – слишком мягко и слишком тягуче для немецкого языка сказал доктор.
Михаил решил, что для него этот язык тоже не был родным изначально. Возможно, иврит?..
– Михаил Гайдук, – второй раз за вечер представился мужчина и сел на указанное кресло перед столом врача. – Добрый вечер, доктор Баумгартен. Мы с вами переписывались какое-то время. Вы сказали, что есть возможность меня вылечить за две недели.
– Да, я так и понял, что это Вы, – заулыбался доктор Баумгартен. – Только хочу сразу Вас поправить. «Вылечить» слишком громкое и весомое слово. Я не хотел бы, чтобы у вас были завышенные ожидания к нашему экспериментальному подходу. Но мы попытаемся исправить вашу особенность, чтобы вы могли жить полноценной жизнью.
– Именно это мне и нужно, – серьезно сказал Михаил Петрович.
Ему в этом году исполнилось сорок лет. Возможно, это просто кризис среднего возраста, но он не хотел больше страдать. Он хотел любить и быть любимым. А это было реально, только если ты гетеросексуал. Особенно так было в Союзе. По крайней мере, Михаил в тот момент видел все только в черно-белом свете.
– Итак, Вы можете рассказать, в чем именно будет заключаться мое лечение и к каким результатам мы стремимся? – Гайдук нетерпеливо поерзал на кресле, не зная, куда деть руки.
– Судя по тем анкетам, которые Вы заполнили в письмах, я планирую начать с гипноза и электрошоковой терапии. Очень радует, что у Вас был гетеросексуальный опыт, пусть и только поцелуи. Конечно, секс был бы предпочтительнее, но… – доктор развел руками, мол работаем с тем, что имеем, и совершенно проигнорировал тот факт, что Михаил покраснел до кончиков ушей. Ему было непривычно слышать такую откровенную речь от постороннего человека, пусть и врача. – Еще минус, что Вы старше тридцати пяти лет, так как после этого возраста психика человека становится все менее пластичной. Но, как я уже писал в письме, я готов взяться за Ваш случай, если Вы согласны на публикацию ваших результатов в медицинских изданиях. Естественно, анонимно. Ничего не изменилось?
– Нет, то есть да. То есть, я согласен на публикацию, если это поможет кому-то.
– Информация всегда полезна. Особенно в сфере медицины, – Баумгартен постучал указательным пальцем по стопке журналов, которые явно читал на регулярной основе. – Теперь мне нужно узнать у Вас то, что было сложно узнать в переписке из-за необходимости быть осторожными. Во-первых, были ли Вы в гомосексуальных отношениях? Я имею в виду продолжительные любовные отношения.
– Я… Да, – Михаил знал, что ему придется рассказывать много личного, и готовился к этому заранее. Но когда пришел момент рассказать о Ярославе, оказалось, что это не так уж и легко. – Я был в отношениях с мужчиной около шести лет, но это было больше десяти… нет, почти пятнадцать лет назад.
– Почему Вы расстались? – доктор сделал какие-то заметки в своем большом блокноте.
– Как это ни смешно, но он женился! – впервые с момента входа в клинику Михаил улыбнулся. Эта тема до сих пор вызвала у него приступ истерического смеха, когда он думал о том, что произошло в те годы.
– На самом деле, это происходит гораздо чаще, чем Вы можете себе представить, – Баумгартен сдержанно поддержал улыбку пациента и продолжил опрос. – Какие отношения были после расставания?
– Ну, мы остались друзьями…
– Нет, я имел ввиду Вас и других мужчин.
– Ах, это, – Михаил напрягся, не зная, как правильно описать свою жизнь за последние пятнадцать лет в паре предложений.
После ссоры с Ярославом и прекращения их отношений, Михаил и думать не хотел о том, чтобы искать кого-то еще. Два года он упивался злобой и обидой, все свое время отдавал работе и учебе в ВУЗе. Но время шло, и, как и любая рана залечивается, боль стала притупляться. А после примирения с Ярославом, Миша понял, что не будет всю жизнь «монахом», только потому что любовь всей его жизни решил жениться!
Тогда он снова начал замечать красивых парней: вот новенький на работе, вот однокурсник с потока, вот незнакомец на автобусной остановке. Только у Михаила не было сил познакомиться ни с кем из них. Да и они были, очевидно, из другой команды…
Гайдук с трепетом и завистью к самому себе вспоминал годы учебы в техникуме, когда все было в разы проще. Он мог рисковать. Он хотел рисковать! Ему нравилось общаться с разными людьми, с разными парнями, говорить двусмысленные вещи на грани флирта, чтобы проверить реакцию. Чтобы проверить, разделяют ли они интерес Миши? Но теперь ему было, что терять: работа, дом, устоявшаяся жизнь. Больше в русскую рулетку с поиском геев среди натуралов он играть не хотел.
Поэтому Михаил пошел по пути наименьшего сопротивления. Не без труда он нашел небольшую группу людей со схожими особенностями. Там были не только геи, но и лесбиянки; и женщины, запертые в мужском теле; и мужчины, запертые в женском. Вообще все, кто не вписывался в традиционный шаблон «мужчина плюс женщина, да еще и плюс ребенок, равно семья». И в этой «общине» Михаил находил себе партнеров, чаще на одну ночь, иногда дольше – друзей по сексу. И пусть никто из тех парней его не привлекал, как Ярослав, так он точно знал, что не ошибется с выбором.
– Было несколько… партнеров? Да, партнеров, но ни с кем не было отношений, – Михаил с трудом подобрал правильные слова на немецком языке.
– Хорошо, я Вас понял, – доктор снова сделал заметки в блокноте, не опуская головы. – Я думаю, что на сегодня мы закончим, а с завтрашнего вечера начнем лечение…
– Будут какие-то побочные эффекты?
– Да, возможно. Головная боль, тошнота, бессонница, как основные и чаще всего встречающиеся. От всего этого я дам вам мини-аптечку, – Баумгартен коротко рассмеялся, но не увидев улыбки на лице пациента, спешно извинился. – Простите, в нашем деле без доли черного юмора никуда. Так можно на кладбище раньше срока попасть.
Михаил лишь кивнул.
– Редко встречаются, но также возможны панические атаки, проблемы с пищевым поведением: переедание или отказ от еды, – доктор постучал ручкой по краю блокнота. – Иногда галлюцинации и, если до лечения была депрессия, то возможны суицидальные мысли.
