Лаура Кинсейл - Влюбленный опекун
Второго выстрела не последовало, зато на улице появилась пара здоровенных мускулистых таитян. Внезапно Стюарт положил руку на предплечье Грифа, когда тот уже готов был нажать на курок, а затем свистнул. Островитяне разом оглянулись и тут же нырнули в заросли кустарника, исчезнув прежде, чем испуганные свидетели события высунули головы из дверей салуна и ближайшего магазина.
Гриф не мог скрыть удивления, когда один из здоровенных таитян внезапно возник из листвы рядом с ним, однако, увидев, что Стюарт и островитянин о чем-то тихо разговаривают, опустил пистолет. Через мгновение таитянин опять исчез, Стюарт взглянул на Грифа и мотнул головой.
Спрятав револьвер, Гриф последовал за Стюартом, удивляясь смелости, с которой тот вышел на улицу.
– Видишь? – сказал Стюарт доверительно, показывая Грифу свой пистолет. – Едва ли он предназначен для охоты на птиц, но с расстояния двух шагов им можно нанести большой ущерб даже нетренированной рукой. На твоем месте, сэр, я на всякий случай снабдил бы прелестную жену такой штукой.
Гриф осмотрел крошечный пистолет с перламутровой рукояткой, затем молча вернул его.
– Если возникнет необходимость, моя жена сумеет постоять за себя; она стреляет даже лучше, чем я.
Ответив на приветствие нескольких любопытных прохожих, Стюарт продолжил неспешное движение по улице.
– Думаю, нам лучше отложить визит во дворец, – тихо сказал он. – Тебя интересуют новости, которые должны принести два моих друга?
– Разумеется, интересуют.
– Хорошо. – Он искоса взглянул на Грифа. – Позволь мне поблагодарить тебя за своевременное содействие. Ты заметил что-нибудь?
Гриф пожал плечами:
– Я услышал щелчок.
– Должно быть, у тебя хорошее чувство самосохранения, мой друг. – Стюарт сделал паузу. – Так, значит, я не убедил тебя относительно поставки людей на Маркизские острова?
Гриф молча покачал головой.
– Я так и думал. – Стюарт внезапно остановился. – Знаешь мой склад «Хлопок и кофе Таити» на пересечении Бреа и Риволи? Жди меня там, я приду через час.
Гриф не стал возражать. Важнее всего для него сейчас было заключить контракт на перевозку хлопка. Пройдя в сгущающихся вечерних сумерках к центру города, он вышел в торговый район на набережной. В этой части города порядок поддерживали французские жандармы, и шум, доносящийся из немногочисленных притонов, посещаемых моряками, не распространялся далее полос света из открытых дверей и окон, а улицы были почти пустыми.
Прислонившись к деревянной стене склада, Гриф посмотрел на свои ладони, оцарапанные крошками кораллов во время падения; но царапины не так беспокоили его, куда в большей степени он был раздражен тем, что ему приходилось все еще оставаться без дела на острове.
Он сам себе осложнил жизнь. Теперь ему оставалось только торговать рабами, скрываясь в просторах Тихого океана. Глядя в темноту, он вспоминал Луизу Грант-Гастингс, обесчещенную и отчаявшуюся, и сознание того, что он довел Тесс до такого же состояния, не давало ему покоя. Правда, он снабдил ее документом, обеспечивающим защиту, и даже собирался оговорить условия их брака, но так и не решился: бездушные слова относительно условий застряли у него в горле. В результате он заставил ее страдать еще больше.
Рано или поздно Тесс поймет, почему он заставил ее уйти. Они слишком отличаются друг от друга. Она полна жизни, готовности любить и быть любимой, тогда как он даже в лучшие дни холоден внутри, а в худшие – готов покончить с собой. И все же он хотел остаться в живых и полагал, что погибнет, если не расстанется с Тесс. Однажды это едва не случилось, и он не желал повторения.
Услышав звук шагов на темной улице, Гриф выпрямился, и тут же из мрака появился Стюарт. Пристально взглянув на Грифа, он молча отпер дверь склада. Позади него двое таитян небрежно поддерживали сильно избитого человека. Гриф не мог распознать лица пленника, но зато мог с уверенностью сказать, что метод допроса, применяемый Стюартом, едва ли украсил физиономию парня.
Войдя внутрь, Стюарт зажег лампу, после чего кивком пригласил Грифа сесть в кресло, сооруженное из тюков хлопка. В помещении пахло перезрелыми бананами и пылью. До сих пор никто не произнес ни слова, и Гриф невольно напрягся, когда таитяне втащили пленника внутрь.
В тусклом свете лампы Гриф наконец разглядел распухшее лицо преступника и, почти сразу узнав в нем Старка, тихо присвистнул.
– Это твой человек?
– Я прогнал его с корабля.
Глаза Стюарта мгновенно потемнели.
– Надеюсь, ты не думаешь, что я как-то причастен к его делишкам?
Стюарт прислонился к письменному столу, на котором были разбросаны учетные книги и счета.
– Боюсь, ты причастен, старина, – спокойно сказал он и, взяв в руку карандаш, начал вертеть его в пальцах. – Похоже, все это из-за твоего брака.
Гриф пристально посмотрел на Стюарта, и тот печально улыбнулся:
– Неприятно сообщать тебе плохие новости, но, кажется, этого парня наняли, чтобы убить твою жену.
Глава 15
За окнами отеля в Дувре стоял густой туман; он оседал каплями на стекле, постепенно стекая вниз тонкими струйками воды. Такая же промозглая погода была и в Кале. Тесс и так уже измучилась, находясь в море: ее пребывание в течение трех месяцев в непрерывно качающейся каюте под конец стало совершенно невыносимым, однако, когда она сошла на берег, ей не стало легче. Суша вызывала у нее неприятное ощущение непривычной неподвижностью, и так же, как на качающейся палубе, ее не покидало впечатление, что кресло, в котором она сидит, вдруг начинает медленно отъезжать от стола.
Через несколько недель после отплытия из Папеэте у нее начались приступы морской болезни, и с тех пор они так и не прекращались всю дорогу. Если бы не симпатичная дружелюбная пассажирка, жена ушедшего на покой капитана китобойного судна, Тесс вряд ли пережила бы это путешествие. Помимо настоятельных советов «съесть кусочек пудинга» или «спуститься вниз отдохнуть», эта почтенная леди оказывала Тесс всяческую помощь, выступая, по ее же собственным словам, а качестве «спасительного якоря в бушующем море».
Даже осознание того, что является истинной причиной ее недомогания, не помогло Тесс выйти из депрессии, однако благодаря заботливой спутнице она хотя бы постепенно начала есть. Новая подруга объяснила ей, что она должна хорошо питаться. Обязанность Тесс перед жизнью, зародившейся внутри, – потреблять как можно больше овощей и фруктов, даже если ее раздражает один только их вид.
В результате Тесс каким-то образом сумела перенести холодные штормы в районе мыса Горн, экваториальную жару, сопровождаемую крайней депрессией, и даже свирепый ураган в Атлантике. Чувствуя себя несчастной, она плакала каждый день, но это не были слезы отчаяния. С каждой пройденной кораблем милей Тесс становилась все более злой и решительной, стремясь выжить назло человеку, который оставил ее одну и тем самым обрек на незаслуженные мучения.
