Лаура Кинсейл - Влюбленный опекун
– Думаю, твоя обида тогда едва ли составляла десятую долю от той, какую ты нанес мне сейчас.
– Что ж, тебе придется меня простить. Я старался загладить свою вину, как только мог, но, помимо брака, мне нечего предложить тебе.
Тесс посмотрела на него затуманенным взором.
– Значит, теперь ты хочешь расторгнуть брак? – спросила она слабым голосом.
Гриф заколебался:
– Я не настаиваю на этом. Это твой выбор...
– Тогда я не хочу разводиться, – быстро сказала она.
– Развод был бы правильным решением. Ты заслуживаешь лучшей участи и сможешь снова выйти замуж. Я не знаю, сколько времени уйдет на доказательство невыполнения супружеских обязательств, но...
– Невыполнение обязательств?
Гриф мрачно посмотрел на нее.
– Да. Это будет достаточным основанием для развода.
Тесс засмеялась истерическим смехом.
– Понятно! Ты бросаешь меня! Это, разумеется, должно загладить мою обиду. – Ее горькие слова отразились эхом в небольшой каюте. – Может быть, лучше тебе уехать первым, чтобы никто не мог сказать, что это я бросила тебя.
Гриф отвернулся, но Тесс успела заметить боль в его глазах. Встав с кушетки, она подошла к нему.
– Ты не можешь поступить так со мной. Пусть ты не любишь меня сейчас; я действительно вела себя глупо, и ты зол на меня. Но я непременно исправлюсь, обещаю. Вдвоем мы будем счастливы, только дай мне время доказать тебе это. Ты сможешь снова полюбить меня. – Она схватила его за руку. – Неужели ты не хочешь даже попытаться?
Гриф высвободил руку и шагнул к двери.
– Я не могу любить тебя и не могу оставаться рядом с тобой. Если тебя это не устраивает, разведись со мной. – Он холодно посмотрел ей в глаза, затем опустил голову. – Я пришлю к тебе Майну с одеждой. Французский пароход отплывает сегодня днем.
Гриф быстро покинул каюту и закрыл за собой дверь, а Тесс, оцепенев, еще долго смотрела туда, где он только что стоял.
Стоя у стойки бара, Гриф бесцельно водил пальцем по запотевшей кружке пива, наблюдая, как Уильям Стюарт, пожелав своим французским друзьям удачного дня, направляется в его сторону.
– Тебя можно поздравить! – воскликнул Стюарт, подходя, и, пригласив Грифа за стол, взял в руку бокал. – За супружество... и за другие не менее благие дела.
Гриф кивнул и выпил. Он не обижался на Стюарта, поскольку рассчитывал на его помощь.
– Кажется, нам есть о чем поговорить, старина? – Стюарт окинул Грифа острым взглядом. – Должен признаться, мне странно слышать о том, что ты нуждаешься в работе. Я думал, что новоявленный муж британской леди не станет интересоваться подобными делишками.
Гриф посмотрел на пиво, потом на открытую дверь, где в солнечном свете плясали тени от кустов олеандра.
– Ты ошибся.
– Значит, она забрала с собой все денежки, когда отплывала вчера, вся в слезах?
Гриф стиснул челюсти и лишь молча посмотрел на собеседника.
Стюарт пожал плечами и улыбнулся:
– Это небольшой остров, и здесь все знают о вашей возвышенной романтической истории. Ты храбро спас леди, когда она чуть не пропала на пустынном атолле. Тогда это у тебя ловко получилось, очень ловко. Не могу только понять, какие проблемы возникли потом.
В городе, где хозяйничал Стюарт, Гриф, угощаясь пивом за его счет, чувствовал, что будет весьма неразумно врезать ему по физиономии, на что тот явно напрашивался, поэтому он лишь сухо сказал:
– У тебя есть подходящая работа для меня?
– О да, конечно. Я только стараюсь понять, насколько ты нуждаешься в ней.
– Нуждаюсь, причем очень.
Стюарт улыбнулся:
– А по-моему, ты не очень стремишься заключить сделку.
– Сначала надо обсудить условия, но, полагаю, для моего корабля здесь нет конкурентов.
– Это верно. Я забыл... кажется, его водоизмещение пятьсот тонн по меньшей мере.
– Пятьсот двадцать семь.
– А какова осадка?
– Сто семьдесят восемь дюймов при полной загрузке.
Стюарт вздохнул:
– Полагаю, твой клипер будет подобен киту среди рыбешек, если использовать его в межостровной торговле. Я привязан к островам Туамоту, и мне приходится конкурировать с мистером Брандером, мистером Хортом и твоим другом мистером Фрейзером.
– Такое использование «Арканума» не окупится, – мягко сказал Гриф, отлично понимая, чем плоха идея включить «Арканум» в конкуренцию с небольшими шхунами, курсирующими между островами. – Мой клипер мог бы совершать рейсы до Сиднея с грузом хлопка за два месяца, а в Сан-Франциско – за четыре.
Стюарт достал из кармана трубку и начал набивать ее табаком.
– Но до Фриско уже существуют регулярные рейсы.
– И какова их стоимость?
– Сто двадцать франков за тонну.
– Я возьму меньше.
Стюарт улыбнулся:
– О, да ты лихой парень! Как мне помнится, ты на многое способен.
– Да, это верно.
– К сожалению, перевозка хлопка пока не является моим бизнесом – здесь очень трудно найти людей, чтобы выращивать и собирать эту чертову вату. – Разжигая трубку, Стюарт сдвинул брови. – Однако мы отслеживаем цены на хлопок и могли бы заняться торговлей этим товаром, по крайней мере пока длится американская война. Здесь превосходное место для выращивания длинноволокнистого сорта, но мои надсмотрщики приходят ко мне каждый день, сообщая, что у них недостаточно людей. Тебя не заинтересует хорошо оплачиваемая доставка чернокожих невольников? Скажем, не отправился бы ты вместе с моим братом Джеймсом на Маркизские острова?
Гриф нахмурился: перевозить невольников у него не было никакого желания.
– Тебя смущает проблема нравственности, старина? – усмехнулся Стюарт. – Ты всегда был правильным парнем, не так ли? Но может быть, ты изменился, потерпев неудачу в браке? Ты допил свое пиво? Тогда пойдем и навестим имперского комиссара – местного аристократа де ла Ронсьера. Уверен, он будет рад познакомиться с новым представителем аристократического класса. – Стюарт подмигнул. – Но прежде всего он будет рад встретиться со мной.
Они вышли на улицу, когда уже начали сгущаться сумерки. Стюарт выбил трубку о поручень крыльца, но не прошли они и пяти ярдов, как Гриф заметил еще один табачный дымок. Он оглядел пустую улицу. В зарослях жасмина и гибискуса щебетала птичка, потом до него донесся также странный щелчок.
Гриф остановился. В следующий момент он уже лежал на земле, прикрывая собой Стюарта.
И в ту же секунду тишину квартала прорезал пистолетный выстрел.
Стюарт выругался и приподнялся, тяжело дыша, а затем они оба, не разговаривая и не задавая вопросов, бросились в кусты. В руке у Стюарта как по волшебству оказался короткоствольный крупнокалиберный пистолет, а Гриф мгновенно выхватил свой револьвер.
