Сильвия Холлидей - Обручальное кольцо
– Какой странный маленький шрам, – заметил Росс и шаловливо поскреб ногтем пятнышко под лопаткой. – Вероятно, свалилась с дерева? И разумеется, забралась туда вопреки запретам родителей.
Пруденс молча кивнула. Охваченная томлением, она была не в силах вымолвить ни слова. Обхватив подушку, она прижала ее к груди.
– Скверная девчонка, – проворчал Росс, слегка шлепнул ее по спине и нежно погладил мягкие полушария ягодиц. Пруденс вздрогнула от нетерпения. Сколько же может продолжаться эта сладкая мука?
А пальцы Росса уже проникли в ее влажное трепетное лоно. У Пруденс пресеклось дыхание. Она перевернулась на спину, широко раздвинула ноги и едва слышно прошептала:
– Пожалуйста, Росс.
В полумраке комнаты она видела, что его мужская плоть была готова к любовной битве. Но Росс почему-то колебался и медлил, затем отвернулся с каким-то странным выражением лица.
– Росс? – Пруденс встала на колени, чтобы быть к нему поближе.
Он внимательно заглянул ей в глаза и страдальчески вздохнул – как нищий, вымаливающий крошку хлеба. Потом схватил руку Пруденс дрожащими пальцами и прижал к своей груди.
– Дотронься до меня, – нерешительно прошептал Росс.
У Пруденс сжалось сердце от жалости. Она сразу догадалась, в чем дело. Как же мы одиноки в этом мире! После того как не стало папы, Пруденс испытала это на себе. Ее терзало непонятное, глухое недовольство, тоска по чему-то неведомому.
Но Россу пришлось еще хуже… Два года его согревали объятия и нежные ласки любимой жены. А после ее смерти он лишился всего этого, и целый год его тело тосковало по прикосновению нежной женской руки.
«Сколько раз, – с сочувствием думала Пруденс, – Росс просыпался один в своей холодной, опустевшей постели!» Для Джеми акт любви был пределом желаний. Для Росса это лишь прелюдия к чему-то более важному и значительному. Ему нужна уверенность в другом человеке, внутренняя связь с ним.
Вот почему, потеряв Марту, он избрал одиночество.
Сострадание помогло неопытным рукам Пруденс. Она опрокинула Росса на спину и уселась на него верхом, твердо решив вернуть ему хоть малую часть наслаждения, которое только что испытала сама.
Сначала Пруденс погладила лицо Росса – медленными, успокаивающими движениями. И выражение затравленности и испуга тотчас исчезло из его глаз. Потом она занялась его грудью, плечами и руками, с восхищением чувствуя, как перекатываются крепкие мускулы. Стоило ей обвести пальцами соски, и – о, чудо! – они затвердели. Росс застонал, и тогда Пруденс нагнулась и поцеловала эти заострившиеся розовые пики. По его телу прошла дрожь.
Со все возрастающим чувственным восторгом Пруденс дотрагивалась до таких мест, о которых прежде ей было бы стыдно и подумать: она водила пальцем по складкам живота, по мягкому теплому пупку, гладила сильные ляжки и бедра. И при каждом ее движении из груди Росса вырывался вздох, доставлявший Пруденс такое острое наслаждение, словно это он ласкал и нежил ее.
Нетронутым остался лишь один участок его тела. Пруденс терзали сомнения. А не грешно ли трогать это? И вдруг Росс решит, что она ведет себя, как шлюха? Пруденс колебалась, одолеваемая страхом, а потом легонько провела рукой по его мужской плоти – сухой и горячей на ощупь. Росс застонал сквозь зубы; его лицо исказилось от этой мучительной и прекрасной ласки. Расхрабрившись, Пруденс надавила посильнее.
– Господи Иисусе!.. – простонал Росс и, обняв Пруденс, приподнял ее, а потом резко опустил. Пруденс пронзило новое, еще не испытанное ощущение, волнами разлившееся по ее телу; она изо всех сил прижалась к Россу, чтобы он вошел в нее как можно глубже.
Пруденс исступленно двигалась, словно исполняя какой-то бешеный танец. Росс, крепко сжав в руках ее груди, отвечал такими же неистовыми рывками. Длинные волосы Пруденс свесились ей на лицо, попадали в рот, били Росса по рукам и голове. Она закрыла глаза, чтобы острее чувствовать наслаждение.
И вдруг мир разлетелся на тысячи ослепительно блистающих кусочков, и Пруденс всхлипнула от восторга. «О, если бы умереть вот так!» – подумала она, а по ее лону уже растекалось теплое мужское семя, и содрогающееся тело постепенно замерло, растворяясь в радостном блаженстве. Только сердце еще долго продолжало стучать как бешеное.
Ее разбудил приятный терпкий аромат кофе. Непривычная роскошь. Пруденс сладко потянулась и взглянула на поднос с завтраком. «Интересно, понимала ли Марта, насколько ей повезло: ведь ее муж – божественный любовник, да к тому же подает завтрак в постель!» Это была неприятная мысль. В душе Пруденс тут же проснулась беспричинная ревность к умершей.
Завернувшись в покрывало, она уселась за стол. При виде тарелки, доверху наполненной едой, у нее потекли слюнки. Яйца, бекон и три толстенных тоста. Пруденс налила себе кофе и осторожно глотнула: сахару там было предостаточно. Подумать только – даже в такой мелочи Росс угадал, что ей должно понравиться.
Пруденс удовлетворенно вздохнула и обвела взглядом красивую комнату: столы из полированного красного дерева, сундуки, украшенные инкрустацией, занавески с тонкой вышивкой, кровать под балдахином, хорошие чехлы на креслах… Наверняка это лучший номер в гостинице. Найдется ли во всем Вильямсбурге хоть одна женщина, которая жила бы в такой роскоши?
«О котеночек! – Пруденс явственно услышала укоряющий голос отца. – То ты завидуешь Марте, то слишком высоко заносишься в своей гордыне». К тому же она повинна в чревоугодии. Сколько радости вызвал в ней роскошный завтрак! Какой же еще смертный грех совершит сегодня Пруденс?
Она взглянула на смятую постель и покраснела от смущения. Этой ночью Росс был ненасытен. Он брал ее снова и снова, не давая передышки, и одна волна экстаза следовала за другой в ровном, неспешном ритме.
Пруденс отвела глаза от кровати. Об этом грехе вообще лучше не думать.
Возле двери валялась груда свертков и коробок. Это все ее вчерашние покупки – хотя нет: еще два платья должны доставить завтра. Росс так добр! Ее сердце переполняла благодарность. Со дня папиной смерти никто не относился к ней с такой любовью и щедростью.
Но постой-ка. Пруденс вдруг нахмурилась. В голове промелькнула тревожная мысль. Что говорила Бетси? Подарок – в обмен на твое сокровище. Безделушки как плата за возможность… переспать с женщиной. Пруденс передернулась от этого грубого слова. Возможно, Росс просто расплачивается с ней за свои ночные развлечения. И если бы он потребовал большего, разве она смогла бы отказать? Таковы условия сделки, которые она приняла по доброй воле в ту самую минуту, когда согласилась взять от Росса подарки.
