Сильвия Холлидей - Обручальное кольцо
– Сегодня ты был так добр ко мне, – наконец отважилась заговорить она. – Я очень благодарна тебе за все эти чудесные наряды.
Росс проворчал нечто невразумительное. Пруденс сделала еще одну попытку:
– Смогу ли я познакомиться на балу с губернатором? Росс немного смягчился и даже слегка улыбнулся:
– Нет. Мне сказали, что губернатор, сэр Вильям Гуч, еще прошлой осенью вернулся в Англию из-за состояния здоровья.
Пруденс приуныла.
– Значит, мне не удастся потанцевать в его красивом дворце?
– Господи, конечно, ты будешь танцевать! Губернаторский дом сейчас закрыт. И бал состоится в таверне «Рэйли», в зале Аполлона: там всегда проходят самые лучшие ассамблеи. Ты увидишь его превосходительство мистера Томаса Ли, президента Совета Виргинии.[22] Он временно замещает сэра Вильяма. На балу соберутся сливки здешнего общества.
Пруденс едва сдерживала бурлившее в ней возбуждение. Она, дочь деревенского учителя, приглашена на столь пышное празднество! Еще утром это казалось ей невероятным. Но теперь, когда куплено столько прекрасных нарядов, волшебная мечта становилась явью.
– О, я жду не дождусь! А когда состоится бал? Росс покачал головой с насмешливым осуждением, и на его губах мелькнула улыбка.
– Сумасбродное дитя! Придется тебе умерить свое нетерпение. Бал устроят не раньше двенадцатого числа, как раз накануне нашего отъезда в Англию.
Пруденс вздохнула:
– Почти через две педели?! Но это же бесконечно долго!..
– К счастью, театры здесь не хуже лондонских. Во всяком случае, так говорят. Я буду развлекать тебя по мере сил. – Он усмехнулся, вздернув брови. – И разумеется, магазины. Женщины ведь жить не могут без разной мишуры, им ее всегда мало.
Пруденс вспыхнула. Сегодня она заприметила пару великолепных перчаток, но постеснялась сказать об этом Россу. Он и так проявил удивительную щедрость и уже потратил на нее кучу денег. Но судя по всему, готов и на дальнейшие расходы.
– Ну, вообще-то я видела… – начала было она. Но тут раздался вопль Тоби:
– Дурная примета! Ох, дурная это примета!
Он в ужасе уставился на кошку, которая спрыгнула с его колен и теперь сидела на столе, слизывая остатки ужина. Росс нетерпеливо поманил его к себе.
– В чем дело, Тоби?
Вэдж, шаркая ногами, двинулся к ним.
– Плохая это примета, когда кошка вскакивает на стол, – сказал он, качая головой. – Жизнью своей клянусь.
Бедняга трясся от страха. Росс вздохнул и повернулся к Пруденс:
– Очевидно, нам придется уйти отсюда, не дожидаясь сладкого. – Он взглянул на пустую тарелку: – Ты уже закончила?
Пруденс положила нож и вилку и отставила тарелку.
– Да, конечно. Чем быстрее несчастный Тоби забудет об этой кошке, тем лучше.
– Мы вернемся в «Рэйли» и попросим подать десерт в комнаты. И еще надо заказать араковый пунш. Говорят, по части приготовления напитков, во всех Колониях никто не сравнится с нашим достопочтенным хозяином – мистером Весерберном.
Он расплатился за ужин, накинул на плечи Пруденс новую мантилью и повел ее на улицу, приказав Тоби взять себя в руки и следовать за ними.
На небе сияли звезды. В чистом холодном воздухе стоял аромат опавших листьев, шуршащих под ногами. Длинная, прямая, как стрела, Дьюк-оф-Глочестер-стрит была освещена мигающими фонарями; из окоп домов и таверн лился свет зажженных свечей.
Пруденс глубоко вдохнула свежий ночной воздух, чувствуя, как ее душу наполняет благодатный покой. Если бы не Джеми и ребенок, она выбрала бы в спутники жизни Росса. Он смог бы сделать ее счастливой.
Росс взмахом руки подозвал наемный экипаж, и они отправились обратно в «Рэйли». Вэджа пришлось упрашивать подняться наверх гораздо дольше обычного. Бедняга, как всегда, шел по лестнице, зажмурив глаза от страха. Но в конце концов они уютно устроились в спальне Росса, перед чашей с дымящимся пуншем. Попивая горячий напиток и щелкая сладкие лесные орешки, которые принес мистер Весерберн, Пруденс и Росс со смехом вспоминали свои странствия по магазинам.
Тоби не принимал участия в разговоре. Погруженный в свои мысли, он сидел перед камином, выставив поближе к потрескивающему огню толстые ноги. Как его ни умасливали, как ни поддразнивали, он даже не пошевелился и по-прежнему пребывал в мрачном настроении. Ведь кошка, вспрыгнувшая на стол, – плохое предзнаменование.
Росс вздохнул, сознавая свое поражение, и взялся за альбом. Потом уселся поудобнее в старое кресло с высокой спинкой и открыл чистую страницу.
– Не двигайся. Я хочу сделать набросок.
– Но я собираюсь заняться шитьем.
– Шитьем? – Росс скривил губы. – Для этого есть слуги. Черт, я не хочу, чтобы ты работала, словно простолюдинка!
– Мне еще на корабле казалось, что ты – тиран. Но здесь, на суше… Господи помилуй! В тебе столько высокомерия… Уж не принц ли ты? – Пруденс ласково рассмеялась, чтобы смягчить свое колкое замечание.
Сначала Росс сердито сверкнул на нее глазами, а потом кисло улыбнулся.
– Я только хотел сказать, что тебе нет нужды работать. Я располагаю достаточными средствами, чтобы заплатить за услуги.
– А мне это нравится. Я люблю, когда руки чем-то заняты. Вот и все. Это вполне достойное занятие и для женщины благородного происхождения. Так что я вполне имею право шить, сколько душе угодно!
Росс откашлялся, явно смущенный своими необдуманными, полными гордыни словами, и пробормотал:
– Завтра утром я дам тебе денег на карманные расходы.
Пруденс сложила руки на коленях и насмешливо улыбнулась.
– Ну, что ж, рисуй меня. Без иголки с ниткой, раз уж это так оскорбляет твои тонкие чувства.
– Дерзкая девчонка! – проворчал Росс и взял карандаш.
Эта стычка раззадорила Пруденс. Ей захотелось подурачиться и позлить Росса.
– Я вижу, у тебя новый альбом.
– Да. Я рисовал дома. Особняк губернатора.
– А где же другой альбом, старый? – поинтересовалась она как можно более невинным тоном.
Карандаш замер. Росс взглянул на нее, тут же отвернулся и откашлялся.
– Там были не самые лучшие рисунки, – произнес он наконец. – Я его выбросил.
«Лжец!» – подумала Пруденс. Какие бы чувства он к ней ни испытывал, но в ее портреты было вложено столько нежности и любви! Росс не мог выкинуть их с такой легкостью и пренебрежением.
– Я не верю… – начала она.
Но Росс прервал ее, явно недовольный направлением, которое принял их разговор.
– Сиди тихо, – скомандовал он. – Твоя болтовня мешает мне рисовать.
Следующие полчаса они провели в спокойном молчании; тишину нарушал только скрип карандаша и время от времени шепот Вэджа, сидевшего возле огня. Он продолжал лепетать что-то о дурных приметах и о кошке: ясное дело, в нее вселился Хэкетт.
