Екатерина Мурашова - Звезда перед рассветом
– Дочка-то ее жива теперь? – спросила Марыся, указывая вилкой на портрет. – Ты говорила, она совсем хилая родилась…
– Любочка? Аморе? Жива, но болеет часто. Хотя ей уделяют много внимания – учат языкам, играть на пианино… Когда дядюшка Лео умер, я хотела по случаю ее в Синие Ключи забрать, на травку, но не получилось…
– Так они тебе свою игрушку и отдали… А почему у Валентина Юрьевича детей нет? – Марыся вылила в Люшин бокал остатки вина и поставила пустую бутылку под стол.
Потом, запахнув розовый капот, тяжело поднялась с дивана, дошла до обширного буфета со стеклянной дверцей и распахнула ее, выбирая следующую жертву.
– Вроде жена у него больная… – сказала Люша, отхлебывая вино. – Марысь, может уже хватит нам?.. Ну ладно, давай французское. А как там у вас… вообще… Поговорили?
– Ты знаешь, я всегда думала, что война – это грязное, скучное и совершенно неженское дело, – воодушевленно сказала Марыся Люше. – А теперь вижу, что и там женщинам вполне есть чем заняться.
– Марыська! – с подозрением спросила Люша. – Не собираешься ли ты в маркитантки?
– Не, – полячка помотала головой. – Трактир не на кого оставить. Французишка мой стряпает изрядно, но в людях уважения не имеет…
– И то ладно…
– А как бы славно было заделаться шпионкой! – сладко прижмурилась Марыся. – И подобраться к самому кайзеру… Вон у меня намедни в трактире офицеры, и не особо пьяные вроде, а божились, что у нас вокруг императрицы одни немецкие шпионы, а может… – тут Марыся слегка понизила голос. – А может и она сама… немка ведь…
– С королями у нас вообще полный швах, Марыська, – твердо сказала Люша.
– Это почему это?
– Все Гогенцоллерны, включая английскую королевскую семью, – немцы. А все немцы, по-твоему, шпионы. И на что после этого надеяться союзникам?
– Не на что, – согласилась Марыся и допила вино из своего бокала. – Вот и Валентин Юрьевич говорит… А солдатики говорят: измена! Вот если бы мне шпионкой заделаться, он бы меня уважал… А что ему трактирщица…
– Не журись, Марыська, прорвемся! – сказала Люша, пальцем размазывая паштет по куску хлеба.
Глаза у нее закрывались.
– Я тебя уважаю, – Марыся шмыгнула носом. – Я тебя уважаю, Люшка, за твой атпи… за твой оптимизм… вот сколько тебя знаю, ты из любого дерьма чирикать готова… И это правильно вполне! Давай обнимемся!
– Только не удави меня! – предупредила Люша, обошла стол и не без удовольствия погрузилась в мягкие объятия подруги.
Через четверть часа обе спали: Марыся – раскинувшись на диване и негромко размеренно похрапывая, Люша – свернувшись в клубок у нее под рукой и уткнувшись носом ей подмышку.
Глава 22
В которой Адам читает лекцию о войне и сексуальности, а Арсений Троицкий посещает «Лунную виллу» и имеет там неожиданную встречу.
– Итак, медсестра – молодая красивая полька, выуживающая информацию у русских солдат и офицеров. Она проживала в отеле «Бристоль» в Варшаве, который имел репутацию шпионского центра. Только что прибывшие с фронта офицеры с удовольствием бросались в омут любовных наслаждений. Над ее постелью висела карта, на которой каждый попадающий в эту постель военный отмечал местоположение своей роты, якобы для того, чтобы после она смогла легко его отыскать. В конце концов один из офицеров заподозрил неладное в таком пристрастии к военной тактике и известил польские власти. Женщина была арестована и конечно же оказалась германской шпионкой…
Самая большая аудитория Бехтеревского института была полна до краев. Воздух в ней колыхался дыханием и движениями множества людей, как вода в миске. Летний вечер пах мелом и пылью. Рубашки мужчин темнели под мышками. Девушки утирали лица платками. Вокруг горящих высоко под потолком ламп плавали радужные круги. Слушатели сидели на подоконниках, на ступенях в проходах. Из-за большой трехчастной доски, которая скрывала вход, выглядывали вовсе не поместившиеся. Почти каждая фраза лектора вызывала отчетливую и часто противоречивую реакцию зала – слушатели аплодировали, шикали, свистели, смеялись, выкрикивали: «В точку!» «Браво!», а также «Долой!» и «Позор!»
Перед Адамом на кафедре лежал всего один лист бумаги с написанными на нем тезисами и тоненькая брошюра с французским заголовком. Резким и звонким голосом он бросал в зал провокационные, специально заточенные его разумом фразы и чувствовал себя так, как будто взялся дирижировать морским прибоем:
– Скрытой основой, глубинной стороной войны является сложнейшая борьба индивидуального, сексуального и этнического начал…
Лекция так и называлась: «Война и сексуальное начало». Помимо студентов Бехтеревского института, универсантов, медиков и вольнослушателей, послушать пришли несколько солдат – в шинелях или коричневых халатах. Раненным уступили место на выкрашенных черной краской скамьях, в нижних рядах амфитеатра. Несколько сестер милосердия сидели под самым потолком. Платки делали их лица неотличимыми друг от друга.
«Доктор, вы молоды, и вы можете лечить – почему вы не на фронте?» – выкрикнул кто-то.
Несмотря на жару, спину Адама кололи острые морозные иголки. Он не откажется ни от одного из своих тезисов. Покойный Аркаша мечтал о революции. Он понял недавно – Аркашина революция покуда не случилась, но его, Адама, революция уже происходит здесь и сейчас. Назвать все то, что есть в человеческой натуре, своими именами. Не прижимать к носу платок, не отводить взгляд, не затыкать уши. Сказать. И услышать. За этим и пришли сюда все эти люди. Он не обманет их ожиданий.
– Война по всей Европе позволила усомниться в том, что женщина из буржуазной семьи должна быть прикована к «святыне домашнего очага». Взгляните вокруг себя: женщины заместили мужчин, ушедших на фронт. В трамвае и в трактире, в школе и на фабрике. Не побоюсь сказать: война открыла в женщине новые силы и одновременно породила у мужчин страх перед ее освобожденной сексуальностью. Этот страх воплотился в двух образах, на первый взгляд совершенно противоположных: шпионки-куртизанки и сестры-милосердия. Это две стороны одной медали. Взаимопроникновение образов. Мы рассмотрим их по отдельности, а потом с ловкостью циркового фокусника соединим в один.
Мы все наблюдаем сейчас охоту на шпионов, которую по размаху можно сравнить только с охотой на ведьм в 17 веке. В странах союзников, в Германии и Австро-Венгерской империи – то же самое. Шпионы повсюду. Но намного страшнее обольстительная шпионка. Искусительница, от которой веет тайной, тревогой, опасностью… Любая работающая женщина может быть шпионкой. Больше всего подходят артистки кабаре, танцовщицы, дамы полусвета, но равным образом годятся и аристократки, школьные учительницы, белошвейки и прачки. Разброс, как видим, более чем велик.
