Джоанна Линдсей - Когда правит страсть
— Предпочитаю этого не делать. Я очень разочарована тем, как прошла наша встреча, и мне нужно время, чтобы это пережить.
— Потому что не считаешь ее матерью.
— Конечно, считаю! — возмутилась она. — Именно поэтому... — Она осеклась.
— Что?
Алана поплотнее сжала губы. Но он терпеливо выжидал, и она не выдержала:
— Мне так больно. Словно она отвергла меня.
Он притянул ее к себе. Чтобы утешить? Ей почему-то захотелось плакать, но об этом не могло быть и речи. Поэтому, пытаясь успокоиться, она заверила:
— В следующий раз будет лучше.
— Если я позволю ее навестить.
— Позволишь? Должна ли я напомнить, что больше не твоя пленница, с тех самых пор как выяснилось, кто я на самом деле.
— Это не совсем так.
Алана села прямее и уставилась на него, не замечая, что одеяло сползло на колени.
— Ты о чем?
— Я по-прежнему считаю тебя приманкой для Растибона.
— Извини, это еще не основание задерживать меня.
— Ничего не поделать, — пожал он плечами.
Неужели это он серьезно?
Алана была в бешенстве. Он прижал ее к себе. Она стала вырываться, но он оказался сильнее. Ладно, больше она не скажет ему ни слова. Каким образом этот варвар оказался в санях рядом с ней?
Глава 42
Поскольку на этот раз снегопада не было, поездка заняла гораздо меньше времени. Алане даже удалось полюбоваться великолепными видами, но сейчас она была слишком сердита, чтобы оценить их по достоинству. К вершинам гор льнули облака, но в долинах сияло солнце.
Кристоф позволил ей кипеть от злости и молчал до самого конца путешествия. Он мог бы попытаться оправдать необходимость ее пребывания в Лубинии против воли и даже извиниться, но ничего не сказал.
У сарая, где началось путешествие, он снова подсадил ее в седло и, обняв, спокойно спросил:
— Ты заметила, что Хельга ни разу не обратилась к тебе по имени? Как звали ее дочь?
Алана до сих пор не задумывалась над этим. Господи, она даже не знает своего настоящего имени! Слишком была расстроена реакцией Хельги на новость о том, что дочь жива! Она даже не обняла Алану! Любая мать просто не могла этого не сделать.
Но она слишком злилась на Кристофа за намерения использовать ее для поимки Поппи! И поэтому пробормотала себе под нос:
— Она все еще не убеждена.
Кристоф фыркнул.
— В тебе говорит твоя подозрительная натура, — бросила Алана. — Но ты прекрасно знаешь, что здесь это ни к чему.
— Разве? Она до смерти перепугалась, когда я назвал тебя ее дочерью. Это не просто нервы, Алана, а смертельный страх. Она что-то скрывает. И постоянно лгала. Это очевидно!
— Но что она может скрывать? Просто боится потерять свое роскошное жилье, и в этом все дело. А ты не попытался убедить ее, что никто ее не выгонит из дворца. Наоборот, потребовал ответов на вопросы, которые ей много лет назад уже успел задать Фредерик. Ты воскресил в ней полузабытую боль! Я только хотела знать, что заставило ее поменять младенцев местами. Кроме того, она сильнее всего испугалась при упоминании о Поппи. Конечно, боится его, после всего, что он сделал!
Алана считала, что сумела привести достаточно убедительные доводы и, кажется, успокоила его подозрения, потому что он больше не говорил на эту тему. Но когда они добрались до места, он остановился посреди двора, бросил поводья стражнику и, взяв ее за руку, потащил ко дворцу. Алана сразу поняла в чем дело.
— О Господи! — завопила она. — Понимаю, что ты задумал. Прекрати! Я не хочу быть его дочерью. Уж лучше Хельга!
— Не тебе выбирать!
— Не смей ничего ему говорить! Зачем пробуждать в человеке напрасные надежды? Должно существовать вполне разумное объяснение поведению Хельги, и, боюсь, со мной это никак не связано. Она просто слишком нервничала, возможно, из-за твоего присутствия.
— Я не собираюсь ничего ему говорить... пока.
— Почему же ведешь меня во дворец?
— Хочу, чтобы вы встретились. Он наверняка пожелает извиниться перед тобой за такую долгую разлуку с матерью.
Кристоф лгал! Она это знала! И поэтому стала вырываться уже всерьез, то и дело поскальзываясь на снегу, так что ему пришлось тащить ее волоком. Наконец ему все это надоело. Он подхватил ее на руки и внес во дворец. Но не поставил на пол, а понес по коридорам, через приемную для простолюдинов и в следующую комнату. Но это оказался не тронный зал, как она предполагала, а широкий проход с помещениями по обеим сторонам. По центру шла ковровая дорожка, а в конце виднелись двойные двери, которые уж точно вели в королевские покои.
Поскольку было еще рано, Кристоф, очевидно, ожидал, что Фредерик у себя.
— Пожалуйста, не надо, — взмолилась она в последний раз.
— Я должен, — коротко ответил он.
Ему не нужно было стучаться, чтобы войти: стражники немедленно открыли двери. Алана боялась смотреть в его исполненное мрачной решимости лицо. Он и не подумал отпустить ее и приказал немедленно очистить комнату. Она услышала быстрые шаги. Никто не пожаловался. Очевидно, все посчитали, что это сделано ради безопасности короля.
Алана не попыталась определить, кто остался в комнате. Потому что прятала лицо у него на груди с того момента, как начали открываться последние двери. Но тут он поставил ее на пол, и она окинула его разъяренным взглядом. Сцена могла бы длиться очень долго, если бы он не повернул ее спиной к себе.
Больше ему не пришлось удерживать ее. Алана замерла, глядя в лицо человека, которого видела на маленьком портрете в приемной. Сейчас он был старше, но Алана достаточно долго смотрела на портрет, чтобы узнать короля.
Фредерик при их приближении встал с трона. Он был роскошно одет, хотя и без короны на голове, и вопросительно уставился на Кристофа, ожидая объяснений. Но Кристоф продолжал молчать. Именно поэтому взгляд короля упал на Алану.
— Бог мой! — прошептал он, взирая на нее так изумленно, что слова не потребовались. Она тоже почувствовала. Почувствовала в ту же секунду, когда поняла, что он точно знает, кто она на самом деле. Эмоции, которые бурлили в ней, были неописуемы. Она только надеялась ощутить нечто подобное, когда встретится со своим родителем, своим истинным родителем. Она представить не могла, что будет настолько потрясена.
— Папа, — прошептала она одними губами, боясь выговорить это слово вслух. Если она ошиблась, положившись только на его реакцию при виде ее, разочарование просто ее убьет. Но он уже спешил к ней, и она сделала несколько шагов навстречу. И тут же очутилась в его объятиях. И тепло, и любовь сосредоточились в одном слове, которое она наконец прошептала вслух: — Папа...
