Дорога сна - Елена Елисеева
— У вас есть кое-что, что принадлежит мне, — поразительно, но его голос даже при таком бешеном сверкании глаз оставался холодным. — Отдайте это мне, и мы разойдёмся миром.
— Так же, как вы «разошлись миром» с бедной Люсиль? — крикнула Аврора и с досадой услышала, что голос её дрожит. Де Труа не успел ответить — из-за спины Авроры послышался стук копыт, вдали показался быстро приближающийся силуэт всадника, и вскоре к ним подлетел Леон на своей вороной кобылице. Она, утомлённая скачкой, шумно вздыхала и фыркала, бывший капитан тоже с трудом переводил дыхание, исподлобья бросая мрачные взгляды на де Труа. На миг он встретился глазами с Авророй и едва заметно кивнул ей. Это должно было успокоить её, но не успокоило, а сердце забилось ещё чаще.
— А, вот и господин Лебренн пожаловал! — де Труа оскалился, становясь ещё больше похожим на волка. — Признаюсь, вы весьма ловко выманили меня из гостиницы! Вся эта история с подслушанным разговором разбойников была ложью, так ведь? Вам нужно было, чтобы номер опустел, и мадам Лейтон могла сунуть туда свой очаровательный любопытный носик!
— Не говорите так! — Аврору передёрнуло от этих слов. — Вы жестокий и отвратительный человек! — у неё не осталось сил сдерживаться. — Я знаю, что вы сделали с вашей племянницей! Слышите, вы! — она обратилась к слугам, хмуро смотревшим на неё и Леона. — Он надругался над Люсиль, когда ей было шестнадцать, с тех пор постоянно насиловал её, а когда она попыталась кому-то рассказать, убил! Смотрите, кому вы служите — чудовищу в облике человека!
Она ожидала недоверия, изумления или гнева после этих слов, но мужчины смотрели на неё так же мрачно, а де Труа вдруг расхохотался неприятным сухим смехом, похожим на хруст сломанной ветки.
— Решили воззвать к их лучшим чувствам, госпожа Лейтон? Напрасно — в них нет никаких лучших чувств, уж я-то знаю! Не зря я подбирал слуг под стать себе!
— Она была красивая девчонка, — пробормотал Огюст, глядя в землю. — А у таких красивых девчонок всегда ветер в голове. Почём нам знать, может, она сама соблазнила дядю?
— Это нас не касается: что там между ними было! — подхватил Луи. — Господин де Труа платит исправно, и мы ему служим. А уж что там было с ним и бедняжкой Люсиль, не наше дело!
— И вам её нисколько ни жаль? — воскликнула Аврора. — Вы вините её в том, что она была красивой? А если бы это была ваша дочь или сестра? Если бы ваш господин надругался над ней — вы бы тоже так говорили?
— Уверен, эти люди из породы тех, что сами охотно надругаются над своей дочерью или сестрой, — негромко произнёс Леон, и обжигающие взгляды всех троих слуг при их полном молчании дали понять, что он полностью прав.
— Вы… вы… — Аврора задохнулась от возмущения. — Вы звери, вот кто вы! Вы не просто звери, вы мерзкие грязные свиньи! И господин де Труа худший из вас! Он обесчестил и убил свою племянницу, а вы взяли его сторону? Гореть вам в аду за это!
— Вы не понимаете! — хриплым, полным боли голосом проговорил Жюль-Антуан. — Никто никогда не сможет понять. Я любил Люсиль — да, не так, как дяде следует любить племянницу, но вы же видели её! Как она была красива! Ни один мужчина не сумел бы устоять перед ней. Да, я понимал, что совершаю грех, но это был сладостный грех. Вы не мужчина, вам не понять…
— Я мужчина, — зло перебил его Леон, — и во мне Люсиль не вызывала подобных чувств. Да, она была красива, добра и мила, но мне и в голову не пришло бы взять её силой. Как не пришло бы в голову сделать это со своей сестрой, племянницей или дочерью, будь она хоть первая красавица Франции.
— Не стройте из себя святошу! — заскрежетал зубами де Труа. — Вы не жили с Люсиль бок о бок, не видели, как она меняется, из девочки становясь женщиной, как у неё растёт грудь, как задирается юбка, когда она садится верхом. А её зад, похожий на аппетитную подрумяненную булочку, когда…
— Хватит! — с отвращением взвизгнула Аврора. — Вы грязное мерзкое чудовище, кровосмеситель, насильник и убийца, и вы поплатитесь за свои грехи!
— Довольно! — резким звенящим голосом прервал её Жюль-Антуан. — Отдайте дневник, и мы ещё можем уйти с миром. Без дневника вам всё равно никто не поверит.
— Да идите вы к чёрту! — взорвалась Аврора. — Я сейчас же скачу к Железной Руке и отдаю дневник ему, и пусть он высечет вас, оскопит и казнит, как вы хотели сделать с Чёрным…
Рука Жюля-Антуана дёрнулась к седлу, но Аврора была настороже, вскинула свой пистолет, и два выстрела прогремели одновременно. Лицо Авроры обдуло горячим ветром, с него сдуло прядь волос, но осознание, что смерть пронеслась так близко, дошло до неё с опозданием. Позади что-то глухо крикнул Леон, де Труа покачнулся, но удержался в седле, а вот лошадь Луи испугалась, с оглушительным ржанием взметнулась на дыбы, и краснолицый слуга с воплем полетел вниз. Бернар, соскочив с седла, кинулся к нему на помощь, а Огюст и де Труа рванулись вперёд. Леон выехал навстречу, закрывая собой Аврору, и крикнул через плечо: «Бегите!». Ей не оставалось ничего другого, кроме как развернуть Цезаря и последовать совету.
Она намеревалась объехать преследователей по широкому кругу и рвануться к гостинице, поэтому сначала помчалась к видневшемуся вдали лесу, а на полпути резко развернула коня и поскакала назад. Но де Труа разгадал её план и ринулся наперерез, а Леон не мог ему помешать — они с Огюстом сцепились и оба свалились с лошадей наземь. Аврора
