Эмма Уайлдс - Непристойное пари

Николас тоже тяготился своей дурной славой и говорил, что многое в сплетнях о нем не соответствует действительности. Кэролайн покачала головой:

– Сплетни – ненадежный источник информации. Ведь нет никаких доказательств, что граф Мэндервилл на самом деле был причастен к этому скандалу.

Лицо Аннабел выглядело застывшим, лишь чуть заметно подрагивали губы.

– Хорошо, допустим, он непричастен, но даже если он искренне говорит о своем чувстве ко мне, разве можно быть уверенной в нем?

Аргумент был серьезным, и Кэролайн не могла отрицать это.

Аннабел продолжила, словно говоря самой себе:

– Он чувствует себя виноватым передо мной, и не раз признавался в этом. Мне трудно забыть или простить его поступок. Его способность быть верным в любви вызывает сомнение.

– Я понимаю вас. – Кэролайн действительно хорошо понимала эту девушку, так как сама знала, что, значит, быть влюбленной в человека, имевшего такую же скандальную репутацию, как и Мэндервилл. К тому же герцог Роудей не говорил о своем глубоком чувстве к ней, поэтому ее положение было еще сложнее.

Некоторое время женщины только смотрели другу на друга, и, казалось, в какой-то степени были похожи, как сестры.

Аннабел улыбнулась:

– Хотя я до конца не определилась в своем отношении к вашему визиту, леди Уинн, тем не менее, не выпить ли нам по стаканчику хереса?

– Мне нравится ваше предложение. Я с удовольствием принимаю его и прошу – зовите меня просто Кэролайн.

«Дорогая Энни!

Смею ли я надеяться на прощение за мое поведение в Мэндервилл-Холле несколько месяцев назад? Я долго размышлял над этим вопросом, но так и не смог ответить себе на него. Мне очень хотелось бы стереть из памяти выражение твоего лица, когда ты покидала оранжерею в тот вечер. Если бы я мог исправить все, что произошло тогда, то, несомненно, сделал бы это. Я старше тебя, но, видимо, с годами не стал умнее.

Я часто вспоминаю наш поцелуй. Я сожалею, что потом повел себя далеко не по-джентльменски. Пожалуйста, прими мои глубочайшие извинения.

Не могу выразить, как сильно я хочу видеть твою улыбку.

С искренним уважением,

Дерек Дрейк, шестой граф Мэндервилл.

21 ноября 1811 года».

Листок бумаги выпал из дрожащих рук Аннабел, и она, проглотив подступивший к горлу ком, наблюдала, как он опустился на пол.

Как бы она отреагировала на это письмо, если бы прочитала его, как только получила? Ответ был спорным, потому что тогда она, утратив иллюзии, все еще не могла прийти в себя. Но хорошо, что не выбросила письмо. Может быть, в том, что случилось, была доля и ее вины? Ведь Дерек не претендовал на роль ее мифического рыцаря или принца – красивого героя девичьих фантазий. Он был просто мужчиной и потому имел свои недостатки.

«Он, конечно, небезупречен, но иногда мы влюбляемся в самых отъявленных повес...»

Она создала образ, не соответствующий реальности, и когда обнаружила несоответствие, ее выдуманный мир рухнул. Дереку свойственно ошибаться, напомнила она себе, вспомнив графиню в его объятиях, но, может быть, это не только его вина.

Отличие состояло в том, что он извинился, а она – нет.

Глава 22

Зал палаты лордов был полон народу, и Дерек беспокойно ерзал в кресле. Заседание длилось бесконечно долго, и он начал ощущать головную боль. Пока зевание не приняло эпидемический характер, лорд Нортон, казалось, не сознавал, что его монотонная речь слишком затянулась. В конце концов, он замолк, так и не завершив свой доклад.

Скорость, с которой пэры покидали палату лордов, свидетельствовала о том, что Дерек был не единственным, кому это заседание наскучило до слез. Он с облегчением вышел на воздух, наслаждаясь солнечным днем.

Недавно ему пришло письмо от леди Уинн, в котором она рассказала о встрече с Аннабел несколько дней назад и выразила надежду, что все обстоит не так уж плохо. В тот день Дерек, как школьник, взволнованно ходил по своему кабинету, а позже сидел в опере, к которой на самом деле не проявлял никакого интереса. Единственным утешением было то, что девушка, которую он любил, не появилась там под руку со своим женихом. По крайней мере, ему не пришлось старательно избегать взглядов в их сторону.

Теперь Дерек стоял перед выбором: он мог опять надеть свой нелепый костюм и нанести Кэролайн поздний визит, чтобы узнать подробности ее разговора с мисс Рид, или снова прокрасться в спальню Аннабел и расспросить ее.

Ни один из этих вариантов не устраивал его. Обе идеи теперь казались безрассудными, а Дерек никогда не совершал необдуманных поступков, если, конечно, не считать поцелуй с невинной юной леди в библиотеке или вторжение в ее спальню, чтобы заявить о своей любви.

Вероятно, иногда он все-таки поступал весьма опрометчиво.

Ему хотелось верить, что все не так уж плохо, хотя для этого не было достаточных оснований. Аннабел по-прежнему относилась к нему холодно.

Впрочем, нет, он не прав. Она рассталась с ним со слезами на глазах, и ее голос звучал необычно мягко.

Это внушало надежду. Возможно, ложную надежду, но он не хотел отказываться от нее. Однако если его намерение наладить отношения с Аннабел потерпело крах и все, что говорила Кэролайн, не произвело на нее впечатления, то, по крайней мере, он должен помочь Николасу.

Невозможно раздуть пламя, если не зажечь огонь. Роудей-Хаус представлял собой внушительный особняк в Мейфэре, на Гросвенор-сквер. С галереями и величественными порталами его каменный фасад был достоин королевской резиденции. Дерек приказал кучеру остановиться и поднялся по ступенькам крыльца, надеясь, что Николас отправился после заседания домой. Чопорный дворецкий сообщил, что герцог дома, и попросил его сиятельство подождать в кабинете.

Дерек прошел в кабинет и налил себе выпить, прежде чем устроиться, как обычно, в кресле возле камина. В комнате чувствовался знакомый запах виски и старых книг.

– Мне всегда приятно видеть тебя, но разве мы не провели вместе этот мучительный день? – Николас вошел в комнату и закрыл за собой дверь. – Если ты пришел, чтобы выразить недовольство докладом лорда Нортона, то признаюсь: я потерял интерес к нему на середине речи.

Дерек засмеялся и покачал головой:

– Нет, я здесь совсем не для этого. Я тоже не слушал его.

Николас сел за письменный стол.

– В таком случае, полагаю, политика не является причиной твоего визита.

– Нет, конечно. Мы с Кэролайн уезжаем в понедельник. Я снял номер в отдаленной гостинице близ Эйлсбери. Не очень далеко, но и не слишком близко, что очень удобно для тайного любовного свидания. Все под рукой.