Шеннон Дрейк - Неистовый рыцарь
— Дамьен, черт бы вас побрал!..
— Не смейте чертыхаться, милорд. Я все-таки священник, хотя и привык к необузданной дерзости ваших родителей.
— Я такой же необузданный, как и они, только возмутительнее вдвойне, — сказал Брет. — Ради Бога, если вы хотите сказать что-нибудь еще…
— Только одно. Вы должны пойти к королю и убедить его разрешить вам набрать воинов и взять приступом крепость Дальнего острова. И поскорее.
— Зачем такая спешка?
— Сейчас леди Аллора очень сблизилась со старыми друзьями. Там есть один молодой человек, Дэвид Эдинбургский, который всегда готов взять на себя управление островом.
Брет медленно встал, допил вино, стараясь совладать с охватившей его яростью. Он верой и правдой служил королю, отодвигая собственные проблемы на второй план, и терпеливо ждал. Но теперь у него родилась дочь, а его жена скоро оправится после родов и будет готова завести любовника. Несмотря на гнев к ней, который он вынашивал все эти долгие месяцы, он был охвачен безумной ревностью примысли о том, что она может быть с другим мужчиной. Он хотел вернуть ее себе. Хотел снова увидеть ее. И даже если гордость и гнев не позволяли ему по-прежнему желать ее, он не мог допустить, чтобы кто-нибудь другой занял его место.
— Дамьен, если вам известно что-нибудь еще…
— Больше сказать нечего, — заверил его священник. Он встал и, подойдя к Брету, заглянул ему в глаза. — Клянусь, молодой милорд, если бы случилось что-нибудь еще, я предупредил бы. Я лишь советую вам поторопиться. Уверен, что леди не нарушила брачных обетов — пока.
— Откуда вам известно? Неужели вы умеете видеть сквозь крепостные стены?
— Нет, но я умею читать в сердцах людей и, кажется, не давал вам повода усомниться в моих словах.
— Что правда, то правда, — признался Брет.
Дамьен вдруг усмехнулся.
— Правда также и то, что тамошний священник, отец Джонатан, прослужил на Дальнем острове не менее двадцати лет. А до этого, когда он еще был бедным юношей, которому нужна была поддержка, чтобы продвинуться по церковной иерархической лестнице, я сумел оказать ему эту поддержку, и ваш отец тоже во многом способствовал этому. Людская благодарность иногда вдруг проявляется многие годы спустя. Как говорится, кинь хлеб-соль за лес…
— Вот это здорово! — воскликнул явно довольный Брет. Ведь у него появилась возможность узнать, что происходит внутри крепостных стен. — Спасибо за добрые вести. А теперь я, не теряя ни минуты, отправляюсь к Вильгельму.
— Я еду с вами. И буду рядом до тех пор, пока мы не возьмем Дальний остров.
— Давно пора. Я возьму то, что принадлежит мне по праву, что мне было обещано лаэрдом Айоном перед лицом Всевышнего. Клянусь, я возьму эту крепость, даже если потребуется превратить ее в развалины. И мою графиню тоже…
— Брет… — начал было обеспокоенный Дамьен.
Но Брет уже выбежал из палатки и вскочил на коня. Он спешил к Вильгельму.
Брайане исполнился месяц, и мать не могла нарадоваться на свою дочь. Однажды, когда Аллора, передав ребенка на руки Мери, сидела у камина, дверь распахнулась и вошел дядюшка, за которым по пятам следовали Дэвид и Дункан. За ними вошел сэр Кристиан в окружении нескольких самых лучших отцовских рыцарей.
— Надо подготовить жителей и весь остров к осаде, мадам. До нас дошли сведения, что Брет д’Анлу обратился к королю с просьбой дать ему воинов. Он намерен стереть с лица земли наш замок, а нас всех перерезать. И тебя тоже, как мне сказали, — заявил Роберт.
— Он собирается прийти сюда и уничтожить нас всех? — переспросила она, чувствуя, как закипает гнев. — Я этому не верю.
— Придется поверить, леди. Ведь ты сама едва не убила его…
— Я?!
— Кто же еще? Ведь это ты отравила вино.
— И сама же выпила его, — напомнила ему Аллора.
— Видно, ты хочешь, чтобы за тебя расплачивались мы все? — раздраженно спросил Роберт.
Аллора с ненавистью посмотрела на него.
— Некоторые уже давно расплатились за это, дядюшка, — сказала она и, обернувшись к остальным, добавила: — Мой отец подписал с тем человеком соглашение, и, если ему придется с боем брать то, что принадлежит ему по праву, многие поплатятся за это жизнями. Мы можем сдать ему крепость добровольно…
— Аллора, а как же ты? — прервал ее Дэвид, и голос его прозвучал спокойно, рассудительно. — Что будет с тобой, с нашими землями за стенами крепости? Люди восстанут против правления норманна. Они будут сопротивляться, потому что норманны убили твоего отца. Они не сдадутся без боя и потребуют, чтобы ты тоже дала отпор.
Она молчала, обдумывая ситуацию.
— Ладно, я буду бороться, дядя, — сказала она наконец. — И возможно, это обернется самым большим предательством против моего народа. — С этими словами Аллора вышла из комнаты.
Король отпустил Брета и разрешил не только взять с собой своих людей, но и набрать добровольцев из числа других рыцарей. Однако сначала он должен был вместе с Вильгельмом принять участие в штурме города Манта.
Гарнизон Манта не раз делал вылазки на территорию Нормандии, и Вильгельм потребовал от короля Франции Филиппа, чтобы тот отдал ему так называемые спорные территории на границе. Филипп категорически отказался, и Вильгельм перешел в наступление.
Город взяли штурмом и с присущими Вильгельму коварством и жестокостью подвергли разграблению. Затем по приказу Вильгельма подожгли. Брет, видя зверские разрушения вокруг и не желая участвовать в них, решил отправиться домой вместе с отцом и братьями. Проезжая по улице объятого пожаром города, он вдруг увидел впереди короля. Неожиданно с крыши одного из домов сорвалась горящая балка и, пролетев в нескольких дюймах от Вильгельма, упала перед ним.
Конь шарахнулся и встал на дыбы, Вильгельма бросило вперед, и он ударился виском об острый металлический выступ на седле.
— Боже мой, Вильгельм! — в ужасе воскликнул Брет, посылая Аякса вперед. Он подъехал к королю одновременно с отцом.
Раненого Вильгельма отвезли в монастырь Сен-Жерве. Два священника, известные как превосходные эскулапы, тщательно осмотрели его и печально сообщили, что надежды нет. Вильгельм готовился предстать перед судом Всевышнего.
Он умер не сразу и, находясь на смертном одре, спешил завершить свои земные дела. Вокруг него собрались сыновья, Вильгельм Руфус и Генри, а также его брат Роберт, граф де Мортейн.
Старший сын Вильгельма, Роберт, находился во Франции с королем Филиппом.
Вильгельм, умирая, даровал прощение своему мятежному сыну Роберту — за него просили самые знатные бароны Нормандии. Затем он щедро одарил церковь. Несмотря на то что всю свою жизнь король воевал, он был благочестивым монархом и остался таковым на смертном одре.
