Карен Монинг - Прикосновение горца
Это окончательно убедило ее, что такого не может быть. Он не настоящий. С пылающими щеками она отвела взгляд и попятилась.
Вдруг гигант рявкнул что-то на языке, которого Лиза не поняла, а затем снова прорычал что-то, сопроводив свои слова сердитым жестом. Потом незнакомец разразился длинной тирадой, размахивая руками и сердито сверкая глазами на непрошеную гостью.
Лиза смотрела на него с открытым ртом, чувствуя, как усиливается ее смятение. И тот факт, что мужчина совершенно не обращал внимания на свою наготу, только увеличивал ее смущение. Лиза с трудом заставила себя сказать несколько слов:
– Извините, но я вас не понимаю. Я не имею понятия, о чем вы говорите.
Великан моргнул, словно она его ударила. Его темные глаза прищурились, и он нахмурился. Если Лиза сначала и подумала, что он сердит, то только потому, что не видела, каким он стал теперь.
– Ты англичанка! – с презрением бросил он, легко переходя на английский, хотя и с сильным характерным акцентом.
Лиза развела руками, словно говоря: «Ну и что?» Что тут такого, и почему он рассердился на нее?
– Ни с места! – рявкнул незнакомец.
Она застыла на месте, внимательно изучая его, словно он был музейным экспонатом, и не переставая удивляться его огромному росту и могучему сложению. Мужчина излучал такую мощную сексуальную энергию, что Лизе вдруг пришли на ум образы свирепых воинов, не признававших никаких законов, кроме своих собственных, словно всплывшие из глубин ее генетической памяти. Опасность, которую представлял собой этот великан, одновременно пугала и притягивала Лизу. «Не забывай, что ты спишь, – сказала она себе. – Ты уснула в кабинете директора и проснулась, когда вошел Штейманн. Но ты все еще спишь, и все это происходит с тобой во сне».
Краем глаза Лиза заметила, что мужчина потянулся к оружию, стоявшему у бочки. Ее сознание, слегка забавляясь, отметило, что плод ее фантазии был вооружен карающим мечом. Но легкомысленное настроение Лизы живо улетучилось, когда мужчина изящным поворотом кисти направил на нее острие меча.
«Это мой сон», – опять напомнила себе Лиза. Она могла просто не обращать внимания на меч. Во сне можно все. Если у нее не было мужчины в реальной жизни, то она могла получить виртуальный опыт. Улыбаясь, Лиза протянула руку, чтобы коснуться рельефных мышц на животе гиганта – действительно, такие только во сне и увидишь – но внезапно острие меча коснулось ее подбородка, заставив Лизу посмотреть мужчине в глаза. «Можно шею сломать, если так задирать голову», – подумала она.
– И не пытайся отвлечь меня от дела! – прорычал он.
– Какого дела? – ошеломленно спросила она.
В этот момент дверь распахнулась и в комнату ворвался другой мужчина, темноволосый, в странной одежде.
– С чем бы ты ни пожаловал, Галан, ты не вовремя! – сказал ему великан, по-прежнему держа клинок у шеи Лизы.
Второй мужчина изумленно уставился на Лизу.
– Ты так заревел, что мы услышали твой голос внизу, в кухне, Син.
– Син?[4] – переспросила Лиза. Ну, конечно же! Как и любой мужик, который так выглядит.
– Убирайся! – загремел Цирцен.
Галан секунду колебался, но потом неохотно вышел и закрыл за собой дверь.
Снова взглянув на Сина, Лиза не удержалась и еще раз посмотрела на его достоинство.
– Не смей смотреть туда, женщина! Она подняла на него взгляд.
– Никто не выглядит так здорово, как ты. И никто не говорит так, как ты, разве что Шон Коннери в «Горце». Понимаешь? Это еще раз доказывает, что я сплю. Ты плод моих фантазий, вызванных недосыпанием и стрессами, – убежденно проговорила Лиза.
– Можешь мне поверить: все это происходит наяву.
– Ну, будет тебе. – Лиза закрыла глаза. Потом открыла. Мужчина оставался на прежнем месте. – Я была в музее, а потом вдруг оказалась в спальне с голым мужчиной по имени Син. Ты думаешь, я настолько глупа, чтобы поверить в это?
– Мое имя Цирцен, Цир-цен, – повторил он. – Сином меня зовут только близкие друзья.
– Ты не можешь быть настоящим.
Его веки были полуопущены, а глаза такие темные, что казалось, будто они подведены сажей. Нос – резкий, властный. Зубы – уж на его зубы Лиза насмотрелась, пока он демонстрировал свой оскал – зубы крепкие и такие белые, что заставили бы рыдать от зависти ее дантиста. Высокий лоб и водопад волос, ниспадающий на плечи. И хотя он не соответствовал современному идеалу мужской красоты, за исключением, может быть, губ, но производил впечатление дикой необузданной силы. Лорд-воин – именно такое определение вертелось у Лизы на языке.
Острие меча слегка пощекотало ее подбородок. Лиза вдруг почувствовала капельку влаги, скатившуюся по ее шее, и опять удивилась, какой правдоподобный ей снится сон. Она провела рукой по шее и с изумлением уставилась на каплю крови.
– А во сне идет кровь? У меня раньше такого не бывало, – пробормотала она.
Цирцен так быстро сорвал мечом бейсболку с ее головы, что она даже не успела заметить движение его руки. Волосы рассыпались по плечам Лизы, и она подалась было вперед, чтобы забрать бейсболку, но замерла перед острием меча. Ее макушка едва доставала Цирцену до груди.
– Отдай мою бейсболку, – потребовала она. – Мне подарил ее мой папа.
Цирцен молча рассматривал ее.
– Это все, что осталось у меня после его смерти, – добавила Лиза.
Огонек сочувствия мелькнул в темных глазах, или ей это только показалось?
Он все также молча вернул ей бейсболку.
– Спасибо. – Лиза затолкала кепку в задний карман джинсов и снова закрыла глаза.
Она вспомнила, что во сне нет ничего невозможного, и мысленно приказала мечу, упиравшемуся ей в горло, исчезнуть. Меч не исчез. Тогда она приказала исчезнуть мужчине, хотя камин и спальню Лиза решила пока оставить.
Открыв глаза, она обнаружила, что мужчина по-прежнему на месте.
– Дай мне флягу, девушка.
Лиза удивленно подняла брови.
– Флягу? Это что, тоже часть сна? Ты видишь ее?
– Конечно, вижу. Хоть я и ослеплен твоей красотой, но я все же не дурак.
– Ослеплен моей красотой?
Пораженная его словами, она отдала флягу.
– Кто ты? – спросил Цирцен.
Никогда раньше у Лизы не было таких правдоподобных снов, и никогда во сне она не чувствовала себя такой беспомощной. Но ей интересно было узнать, из каких глубин ее сознания всплыл этот Левиафан[5].
– Вы не могли бы одеться? – попросила она. – Ваш... э-э... так сказать... образ... в таком... виде не очень располагает к беседе. Если вы набросите что-нибудь на себя и отложите в сторонку свой меч, я думаю, мы все выясним.
Цирцен нахмурился и посмотрел на свое тело. Лиза готова была поклясться, что бронзовый цвет его лица стал темнее, когда он заметил, как сильно возбужден.
