Анна О’Брайен - Невинная вдова
— Вы превратили мой брак в фарс, мадам!
— Нет, я тебя спасла, — проворковала Маргарита. Приподнявшись на цыпочки, она поцеловала его в губы. — Мы обо всем с тобой поговорим. Только позже, когда ты возьмешь себя в руки. Я приду к тебе и все объясню. Ты меня понимаешь? А теперь ты должен уйти.
— Я хочу…
— Нет, Эдуард. — Еще один нежный поцелуй. — Успокойся. Я к тебе приду.
Не говоря больше ни слова, принц еще плотнее запахнул халат и, бросив на меня испепеляющий взгляд, широкими шагами покинул комнату.
Священник лопотал что-то бессвязное. Графиня молчала, но я видела, что она потрясена до глубины души. Маргарита наблюдала за нами из-под полуопущенных век. Я стояла, тыльной стороной ладони пытаясь остановить сочащуюся из растерзанных губ кровь.
— Хорошо, что вы все еще здесь, — провозгласила Маргарита, направляясь к двери вслед за своенравным сыном. — Вы мне пригодитесь как свидетели того, что подтверждения брака не было. Ты, Анна Невилль, — она окинула меня равнодушным взглядом, — будешь считаться супругой моего сына, и тебе как принцессе Уэльской полагаются почет и всеобщее уважение. Но ты будешь спать одна. Леди Беатриса об этом позаботится. На ночь твоя дверь будет запираться, ключ будет храниться у меня.
С этими словами королева исчезла, оставив меня созерцать последствия происшедшей в комнате битвы и осмысливать свое фиктивное положение жены принца Уэльского.
Все свидетели битвы, не считая меня и моей тюремщицы, покинули спальню. Ледяной холод сжимал мое сердце, и мне было трудно поверить, что все случившееся не является кошмарным сном или одной из детских сказок, в которую я каким-то образом провалилась. Но услышав звук поворачивающегося в замке ключа, я поняла, что отныне так будет каждую ночь, пока королева окончательно не убедится в том, что мой отец выполнил все свои обещания. Пока она не поймет, что меня нельзя выбросить на помойку, как обгорелые уголья из камина.
Но мне казалось, что и в этом случае она что-нибудь придумает. Что скажет граф, когда до него дойдут вести об очередном вероломстве Ланкастеров? Мне уже не было до этого дела, я была слишком занята собственными переживаниями.
Я никак не думала, что моя брачная ночь обернется для меня позором и унижением. Я сидела на краю огромной постели, вновь облаченная в сорочку, и словно издалека наблюдала окружающую меня роскошь. Мне не суждено лишиться девственности на этих тонких, достойных принцессы простынях. Впрочем, и на любых других тоже, какими бы тонкими или грубыми они ни были. Я продолжала сидеть, не зная, что мне теперь делать. Неужели просто забраться под одеяло и уснуть? Быть может, утро принесет мне утешение? Я впала в какую-то странную летаргию и не могла даже шелохнуться, как будто, обрекая меня на позорную жизнь в фиктивном браке, Маргарита заодно лишила меня воли.
Дверь с недовольным видом охраняла леди Беатриса. Заметив ее, я даже поперхнулась, издав звук, отдаленно напоминающий смешок. Впрочем, это было мрачное веселье. Неужели королева и в самом деле считает, что Эдуард способен бросить ей вызов, вернувшись сюда, взломав дверь и предъявив права на положенное ему по закону физическое удовольствие вопреки запрету матери? Я знала, что он этого не сделает. Несмотря на недолгое знакомство, я успела неплохо изучить принца. После столь позорного поражения он будет угрюмо бродить по своим покоям. Или вступит в яростный поединок, в котором выплеснет на несчастного соперника всю свою досаду и отчаяние, не обращая внимания ни на собственные раны, ни на кровь противника. Или отправится на охоту, чтобы в неистовой погоне избавиться от терзающей его жажды мести. Затем Эдуард вернется, и из него через край будет бить настораживающий своей избыточностью оптимизм. Принц будет игнорировать обстоятельства, которые он не в силах изменить, делать вид, что ничего не произошло и что его не прогнали, как нашкодившего мальчишку, из супружеской спальни.
Я хмурилась, разглядывая свои обнаженные ступни, свисающие с края высокой кровати. Они озябли. Да и все мое тело замерзло. Мои губы болели. Я поняла, что дрожу, и обратилась к более практическим рассуждениям, сказав себе, что вздохи и нытье мне все равно не помогут. Да и мерзнуть, предаваясь унынию, не стоит. Я могла выплеснуть свой гнев, а именно он был самой сильной из испытываемых мною эмоций, на того, кто был под рукой. А под рукой у меня была только леди Беатриса.
— Вы вынуждены здесь находиться, леди Беатриса, — довольно резко произнесла я. Прежде я не позволяла себе подобной бестактности с фрейлинами королевы. — Это идет вразрез с моими желаниями, и моей вины в этом нет. Поэтому я не собираюсь терпеть ваше дурное расположение духа. Вы можете лечь на тюфяке в гардеробной. — Я махнула рукой в сторону примыкающей к спальне комнатушки, предназначенной для прислуги. Королева запретила подтверждение брака, но пока он не расторгнут, я остаюсь принцессой Уэльской и буду настаивать на том, чтобы со мной обращались соответствующим образом. — Я уверена, что если глухой ночью принц попытается сюда войти, вы это сразу услышите. В таком случае я позволяю вам растащить нас и призвать на помощь королеву.
Я видела, как возмущает Беатрису внезапная смена ролей, и это доставило мне огромное удовольствие. Впрочем, она нехотя повиновалась. Я твердо решила, что не желаю всю ночь видеть возле себя эту кислую физиономию. И еще я очень надеялась, что в гардеробной холодно и сыро.
Ночь показалась мне бесконечной, часы тянулись, а сна не было ни в одном глазу. Что должна делать отвергнутая невеста, оставшись в полном одиночестве без малейшей надежды на ласку и утешение? Оглядываясь назад, я знаю, что отвергнутая невеста очень быстро повзрослела. Я тогда впервые поняла, что значит быть по-настоящему несчастной. До этой ночи я и не подозревала, что одиночество и отчаяние способны в клочья разорвать душу человека, утратившего надежду. Я сидела среди всей этой не принадлежащей мне роскоши, и мне не было до нее никакого дела. Какое значение имеет эта великолепная кровать, горностаевый плащ, золотое кольцо Ланкастеров на пальце по сравнению с бесчестием? Но я запретила себе плакать. Я не имела права тратить силы на напрасные эмоции. Никто не узнает о моем горе, о моем неистовом гневе. Никто не сможет порадоваться моему разочарованию и позлорадствовать на мой счет. Что касается капризного и ветреного принца, то этой ночью мне пришлось собрать все свои силы, чтобы не позволить глубочайшему презрению к этому человеку безвозвратно завладеть моей душой.
Но с того дня запах цибета стал мне ненавистен.
Меня разбудили голоса за дверью. Ближе к рассвету я забралась под покрывала и провалилась в глубокое, но не освежающее забытье. Шаги удалились, но вскоре вернулись. Опять раздались голоса. На этот раз они звучали резче и решительнее. Затем ключ в замке повернулся и в комнату вошла мама в сопровождении Марджери. Несмотря на сереющий за окном рассвет, она уже была одета в теплый дорожный костюм. Графиня прошла на середину комнаты. Она была бледна, под глазами залегли темные круги, свидетельствующие о бессонной ночи, но выражение ее лица было таким высокомерным, как будто за ее спиной стояли все ее предки-Диспенсеры. Она уже не ожидала милостей от королевы, а превратилась в гордую графиню Уорик.
