Анна О’Брайен - Невинная вдова
— Любовь моя, я овладею тобой ласково и нежно!
Какая предупредительность! Мне следовало бы растаять от его задушевных интонаций, ласковых пальцев и легкого касания губ. Все дальнейшее должно быть еще приятнее, внушала я себе. Но страх, стискивающий мои внутренности, только усилился. Я не доверяла этому человеку.
Выпустив мои пальцы, Эдуард обошел кровать, сбросил отороченный мехом и расшитый золотом халат и замер, приглашая собравшихся полюбоваться его стройным мускулистым телом. Я отвела глаза, смущенная видом золотисто-рыжих волос на его животе и мужского достоинства, впечатляюще эрегированного, несмотря на выпитое вино и устремленные на нас любопытные взгляды. Впрочем, сам принц наслаждался всеобщим вниманием и восхищением. Наконец, сполна удовлетворив свое тщеславие, Эдуард откинул покрывало, уселся на пышную перину, удобно расположился рядом со мной и поманил викария, приглашая его завершить церемонию. Тем временем я боролась с удушьем, вызванным тошнотворным запахом его духов, и со страхом. Священник поднял сосуд со святой водой и, обходя кровать по кругу, начал обрызгивать постель, Эдуарда и меня. Он так старался, что я чуть не расхохоталась при мысли о том, что он сочтет свою работу выполненной, только убедившись, что постель промокла до нитки.
Священник поднял руку, завершая обряд благословения. На нас посыпались пожелания, выражающие надежды всех сторонников дома Ланкастеров.
— Да пребудет Господь с вами, милорд принц, и с вашей прекрасной супругой. Будьте верны друг другу и плодовиты, чтобы обеспечить дом Ланкастеров достойными наследниками. И пусть славное зачатие произойдет уже сегодня ночью. Благослови вас Господь. Аминь.
Графиня с ободряющей улыбкой склонилась к моему уху.
— Благослови тебя Господь, дочка, — прошептала она, повторяя слова викария. — И запомни — ничего не бойся.
Не бойся! Легко сказать! Меня трясло, пальцы все сильнее стискивали покрывало, а в голове крутилась предательская мысль: я не хочу, чтобы принц ко мне прикасался. Внезапно я испытала отвращение. Я представила себе его руки на своем теле. Они меня гладят и ласкают… От омерзения я закрыла глаза, одновременно вытесняя из своего сознания образ Ричарда. Ему не место в этой холодной супружеской постели. В конце концов, я теперь супруга принца и должна исполнять свои обязанности.
Дверь распахнулась без малейшего намека на вежливый стук, и в комнате подобно раскатам грома прогремел отрывистый приказ:
— Довольно!
На порог шагнула королева Маргарита, все еще облаченная в праздничное бархатное платье и горностаевую накидку. На ее голове красовалась корона, но сама королева была столь же бледна, как ее сын румян. Она решительно подошла к лежащему в постели принцу. Мне показалось, что все ее тело вибрирует от яростной, едва сдерживаемой энергии.
— Вон! — скомандовала она фрейлинам, не сводя глаз с сына. И повторила громче: — Убирайтесь вон!
Дамы бросились к двери, суетясь и спотыкаясь о подолы своих платьев. Моя мама не двинулась с места, за что я возблагодарила Всевышнего.
— Ваше величество! — Великий викарий выпрямился во весь свой внушительный рост. — Что вы хотите этим сказать?
— Я хочу этим сказать, что подтверждения этого брака не будет. — Королева даже не обернулась к нему, продолжая изучать лицо сына.
— Это какое-то недоразумение, ваше величество, — залопотал священник. — Нет никаких оснований запрещать этим молодым людям вступать в законный союз. Все сделано правильно и в глазах людей, и в глазах Господа.
— То, что устраивает вас, не устраивает меня!
Я сидела с открытым ртом. На какое-то мгновение на лице принца тоже промелькнуло удивление, как будто он не мог поверить тому, что услышал. Я повернулась к графине, ища поддержки. Было ясно, что она такого тоже не ожидала. Возможно, препятствием к подтверждению брака служит мой юный возраст? Неужели королеве в самую последнюю минуту пришло в голову, что мне рано вступать в брачные отношения? Вряд ли. Я не была самой юной из невест, исполняющей супружеский долг. И случись мне зачать ребенка, я была бы не самой юной из августейших матерей.
— Мадам! Побойтесь Бога!..
Наконец-то я дождалась хоть какой-то реакции принца. Он выпрыгнул из кровати и сунул руки в рукава халата, как будто обнаженный вид лишал его преимуществ в этом неожиданно разразившемся споре. Я оставалась на прежнем месте. Я не только не знала, что мне делать, я была неспособна даже думать на эту тему. Зато я отметила, что впечатляющая мужественность моего супруга осталась в прошлом. Я замерла, наблюдая за разыгрывающейся на моих глазах сценой. Эдуард быстрым движением запахнул халат и туго затянул пояс.
— Я требую объяснений, мадам…
— Я ничего не должна объяснять. Ты мой сын и должен мне повиноваться.
Тут вмешался великий викарий, подобно дубу, упрямо вросший в пол спальни.
— Ваше величество, я считаю, что в данном случае вы не вправе требовать от принца послушания. Он взрослый мужчина и сам должен решать, как ему поступать со своей женой.
Великий викарий стиснул нагрудный крест, как будто ища поддержки Всевышнего.
Мама застыла, от возмущения потеряв дар речи. Я увидела, что ее охватывает паника.
Тем временем принц обрел уверенность в себе, одновременно утратив хладнокровие.
— Бога ради, мадам! — вскричал он. — Я требую объяснений. Эта женщина — моя жена перед Богом и перед законом, и я должен ею овладеть.
— Что с того, что она твоя жена? Подтверждения брака не будет.
— Почему? Бога ради, объясните почему?
От сыновней почтительности не осталось и следа. Принц сорвался на крик.
— Потому что я вам это запрещаю.
— Вы мне запрещаете? Я — принц Уэльский, наследник английского престола. У вас нет права ничего мне запрещать.
— Это право у меня есть, и я намерена им воспользоваться.
Эдуард шагнул к матери. Вид у него был угрожающий. Он поднял руку с раскрытой ладонью. Мы затаили дыхание. На мгновение всем показалось, что он ударит королеву. Наружу вырвался его взрывной и безудержный нрав.
— Милорд. Ваше величество. Давайте поговорим спокойно.
Вперед, откашлявшись, вновь выступил викарий. Эдуард опустил руку, и священник продолжил:
— Каковы основания для подобных действий, ваше величество?
Королева не взглянула ни на него, ни на меня. Я вообще была для нее пустым местом. Она продолжала пристально смотреть в горящие глаза своего сына.
— Я не обязана ничего объяснять.
Вот и все, что она сказала.
— Объясните! — Гневный рык Эдуарда эхом отразился от стен, не на шутку перепугав всех присутствующих. Его красивые черты исказил свирепый оскал. — Объясните мне, что вы задумали!