Евгения Марлитт - Графиня Гизела
Ужасный шум слышался в этом доселе тихом селении. Португалец сопровождал Гизелу до самых ворот замка, по-прежнему готовый схватить повод пугавшейся мисс Сары, затем он простился с ней молча, низким наклоном головы.
Оттуда он как вихрь понесся к месту пожара. Гизела поднесла руку к бьющемуся сердцу; в первый раз с тех пор, как она перестала быть ребенком, глаза ее затуманились слезами. Она даже не имела мужества поблагодарить его за услугу; она как бы оцепенела от его придворно-рыцарского поклона, который запечатлевал в ее памяти на всю жизнь неизгладимо горестное воспоминание… Вероятно, он вздохнул свободно, что роль его, как защитника, была окончена! И когда пожар будет потушен, он снова вернется в круг придворных… Прекрасная, с черными локонами фрейлина, верно, не рвала тех цветов, которые увядали сейчас в каменоломне, – с ней, вероятно, он будет говорить еще сегодня же; они будут гулять вдоль озера, и среди разговора он расскажет ей, как спас от пламени какую-нибудь жалкую рухлядь и не дал сломать шею бешеной, неразумной девушке…
Глава 23
Гизела въехала в сад, спрыгнула с мисс Сары и привязала ее к ближайшей липе. Из прислуги никто еще не вернулся с ярмарки в А., кругом была мертвая тишина. Только издали, ближе к замку, мелькало между кустарников светлое женское платье и соломенная мужская шляпа. Гизеле показалось, что это была госпожа фон Гербек в сопровождении доктора, прохаживающегося быстро взад и вперед.
Она вышла из ворот и пошла по верхней улице селения.
Там, по обе стороны дороги, стояли вновь выстроенные дома нейнфельдских чернорабочих.
Еще никогда нога девушки не ступала на это место – более чуждым, чем чувствовала себя владелица поместий среди этих жилищ и жизни, которая представилась ее глазам, не мог бы чувствовать себя и посетитель Помпеи.
Все имущество из горящих домов принесено было сюда… Какая жалкая куча! И этому источенному червями, негодному к употреблению хламу, к которому она едва могла прикоснуться ногой, давали громкое название: собственность!
Группа женщин стояла возле и с волнением и вздохами рассуждала о пожаре. Дети, напротив, радовались необычайному происшествию и его последствиям. Вытащенные столы, скамейки и грязная постель, очевидно, представлялись им привлекательнее здесь, под открытым небом, чем в темной каморке; маленькие головки, вполне счастливые и довольные, выглядывали из импровизированного «домика», в котором они копошились.
Гизела подошла к женщинам – они испуганно смолкли и боязливо отошли в сторону.
Если бы луна спустилась с неба и стала разгуливать по деревне, их, кажется, это менее бы смутило, чем эта белая фигура, так внезапно появившаяся среди них; ибо луна была их старым добрым другом, на приятный лик которого они привыкли глядеть безбоязненно с самых малых лет, а эту знатную девушку они видывали лишь издалека, и то покрытую вуалью, верхом на лошади или в карете.
– Не ранен ли кто-нибудь при пожаре? – спросила Гизела ласково.
– Нет, милостивая графиня, до сих пор – слава Богу – никто!
– Только у ткача сгорела коза, – сказала одна старая женщина. – Он стоит там – чуть не выплакал все глаза с горя.
– А нам негде будет ночевать сегодня ночью, – жаловалась другая. – Три семейства могут поместиться в новых домах, не более, – нам нет места, а у нас ребенок, у которого прорезываются зубки.
– Так пойдемте со мной, – сказала Гизела. – Я могу всех вас поместить.
Женщины стояли как вкопанные, боязливо переглядываясь.
…Им идти в замок! Спать там с больным ребенком, который кричит день и ночь! Да все бы это ничего, но злющая старая барыня, от которой прячутся даже мужчины на селе!
Гизела не дала им времени долго раздумывать.
– Берите вашего ребенка, милая, – сказала она женщине, – и пойдемте со мной. У кого еще нет приюта на ночь?
– У меня, – нерешительно произнесла одна девушка. – Наш домишко стоит еще пока, и люди говорят, что могут его и отстоять – нейнфельдские пожарные трубы поспели вовремя, – но войти в него нельзя будет, он промокнет насквозь… Но, милостивая графиня, у меня дедушка да отец с матерью, брат, сестры и старая слепая тетка.
Гизела улыбнулась. Какой утешительной и освежительной прелестью веяло от этого молодого и чистого существа!
– Ну, вам всем будет у меня место, – сказала она. – Ведите все ваше семейство – я пойду позабочусь о жилище.
Девушка радостно вскочила, женщина же взяла на руки своего больного ребенка, а двое других уцепились за ее юбку. Она попросила соседку сказать ее мужу, который еще не вернулся из А. с ярмарки, где она будет, и с бьющимся сердцем последовала за молодой графиней.
Гизела отвязала лошадь, взяла ее за повод и пошла по аллее, которая вела в замок.
В это время на дороге показалось светлое женское платье, которое она видела прежде и которое летело к ней, как бы гонимое ветром. Девушка почувствовала некоторый род сострадания к маленькой толстой женщине, вся фигура которой носила на себе отпечаток ужаса и отчаяния.
Сначала она бежала с распростертыми руками, причем широкая мантилья ее надувалась как парус, потом всплеснула руками и опустила их.
– Нет-нет, милая графиня, это уж слишком, этого я не могу вынести! – вскричала она, задыхаясь. – Селение горит, наша безбожная прислуга, кажется, забыла вернуться домой, и вы исчезаете на целый час!.. Я нередко выношу ваши капризы – любовь и привязанность облегчают мне все, – но эта выходка, которую устроили вы сегодня, уже переходит за пределы всего! Извините меня, но с этим надо покончить!.. Не успела я на минуту закрыть глаза, как вы сейчас же воспользовались моей слабостью, чтобы без моего ведома оставить замок. Нет-нет, это непростительно!.. Меня будит шум и беготня, первая моя мысль о вас, я бегаю по всему дому и саду, бегу в горящее селение – но никто не видел вас… Спросите доктора, что было со мной!
Господин в соломенной шляпе, который пришел с нею, подтвердил ее слова, кивая и с почтением раскланиваясь с молодой графиней.
– Чрезвычайно, чрезвычайно беспокоились! – произнес он жалостным тоном.
– Скажите на милость, что за идея пришла вам в горящий полдень кататься верхом? – допрашивала возмущенная гувернантка. – Где ваша шляпа?.. Как, без перчаток?
– Не думаете ли вы, что я каталась ради удовольствия и имела время соображать, какой цвет перчаток более подходящ к моему туалету? – прервала ее нетерпеливо девушка. – Я ездила за пожарными инструментами.
Госпожа фон Гербек отступила назад и снова всплеснула руками.
– И где вы были? – спросила она, едва переводя дыхание, дрожащим голосом.
– Я хотела проехать в Нейнфельд, но в лесу, на лугу, встретила мама и папа.
