Аннетт Мотли - Ее крестовый поход
По мере того, как она медленно ехала дальше мимо красно-белых полосатых шатров, она все сильнее ощущала накатывавшийся волнами тяжелый, отвратительный запах, который заставлял ее задерживать дыхание. Он шел из отхожих мест. Хотя утренний зной был еще не слишком сильным, а с моря дул приятный бриз, солдаты все же не утруждали себя рытьем достаточно глубоких траншей в сухой и твердой почве. Вокруг вились несметные полчища мух, они садились на глаза и ноздри Балана, заставляя его раздраженно взмахивать хвостом. Множество мух жужжало у открытых входов в некоторые шатры, будто у навозных куч в середине лета, — по-видимому, внутри находились раненые.
Иден спросила дорогу у молодого оруженосца, чистящего копыта скакуна перед входом в шатер своего господина. Он дал ей указания двигаться к северу, вдоль берега и мимо Проклятой Башни, при упоминании которой он сплюнул.
— Не рискуйте подъезжать к ней слишком близко, миледи. Они не преминут опрокинуть на вас чан со смолой или кипящим маслом, — зловеще пошутил оруженосец.
К берегу все еще продолжали приставать английские корабли, а также суда из Генуи и Пизы. Последние обходились дорого, но зато на борту их были лучшие воины Европы. Ричард мог себе это позволить. Разгрузка кораблей шла полным ходом, озабоченные сержанты отдавали на дюжине языков приказы морякам, солдатам и оруженосцам, которые, ворча и обливаясь потом, выводили на берег упиравшихся лошадей, нагруженных сундуками с оружием и ящиками с пшеницей и солониной. Инженеры суетились вокруг осадных машин, башен, баллист и катапульт, которые осторожно катили по песку и камням, словно младенцев, вынесенных на солнце из своих колыбелей.
Никто не остановил Иден, когда она медленно проезжала мимо, хотя многие выкрикивали приветствия, как правило, вполне пристойные. Она придержала коня у пользовавшейся дурной славой Проклятой Башни. Могучая башня возвышалась на углу укреплений, опоясывавших город. Стены ее, когда-то белые, теперь были покрыты грязью и вымазаны смолой, повсюду зияли пробоины от снарядов, выпущенных баллистами. Несколько проломов и трещин в стенах дорого обошлись осаждавшим. Со всех сторон башню окружали осадные орудия, среди которых выделялась исполинская катапульта Филиппа Августа — Мальвуазен, или Плохой Сосед, и являвшаяся общим достоянием баллиста, известная как «Рогатка Бога». Сложные устройства из дерева и железа напоминали Иден опоры какого-то громадного моста.
Здесь вонь от экскрементов перебивал другой, более отвратительный запах. Он шел от стен. Подъехав ближе, она увидела, что ров вокруг города использован как склеп для облепленных мухами бесчисленных останков людей и коней. Надо рвом кружили большие черные птицы, и много почерневших, раздутых трупов было исклевано до кости. Ужаснувшись, Иден поспешила прочь от гниющей массы. Это было сделано как раз вовремя, ибо не успела она послать Балана в галоп, направляясь к лазарету, как град стрел с черным оперением ударился в то место, где она только что находилась. В первый раз укрывшиеся за зубчатыми стенами сарацины напомнили о своем присутствии. Но теперь она больше не позволит любопытству увлечь себя к этим стенам.
— Миледи, что за глупые фокусы! Жаль, я не сумел найти вас раньше.
Жиль, скачущий во весь опор с четырьмя вооруженными людьми за спиной, был вне себя от ярости. Он надеялся провести утро рядом с королем, но отнюдь не в погоне за легкомысленной женщиной, которая как бы ни была ему дорога, вела себя непростительно глупо.
— Вы же видели, что никто не подъезжает близко к этим проклятым стенам, — рассерженно сказал он, хватая поводья ее коня, словно сама Иден не могла управлять Баланом. — Это из-за того, леди, что там опасно, как вы могли уже заметить.
— Этот тон не к лицу тебе, Жиль. Ты не учтив. Как бы там ни было, они промахнулись.
Жиль возвел глаза к благословенным небесам.
— Так это потому, что они пожелали промахнуться. В последние дни мы не шли на приступ. Мы выжидали. Так же, как и они. Они предупреждали вас, но вам в любом случае не стоило лезть в ловушку. В лагере и так довольно напастей, нет нужды преумножать их количество.
Иден внимательно оглядела его. За словами и поступком Жиля ощущался иной ментор, чем король Ричард.
— Мне нет нужды спрашивать тебя, почему ты здесь, — грубовато проговорила она. — Отправляйся обратно в Мэйтгрифон и скажи королеве, что я прекрасно смогу обойтись без твоей помощи. Мои дела касаются только меня.
— Однако у меня есть приказ, — упрямо ответствовал юноша.
— Ты нравился мне больше в роли придворного поэта! — накинулась на него Иден. — А теперь ты, кажется, пытаешься уподобиться шевалье де Жарнаку в роли назойливой няньки.
Жиль довольно ухмыльнулся, озабоченность его мигом прошла:
— Если бы не любезные услуги сэра Тристана, вы сами сейчас были бы трупом и покоились на дне морском, привлекая лишь голодных рыб.
Иден прокляла себя за упоминание имени де Жарнака. Сбросив руку Жиля с поводьев, она пустила Балана в галоп.
Быстро удаляясь от зловещего соседства справедливо названной башни, Иден старалась подавить тошноту, скрутившую ее желудок, когда она увидела ров. С той поры, как она покинула Англию, Иден пыталась приучить себя к омерзительным личинам смерти, понимая, что они будут часто встречаться на ее пути, но последнее зрелище было слишком впечатляющим. Вновь она была поражена не укладывавшейся в голове мыслью: почему они не хоронят своих мертвецов? Эти гниющие тела, должно быть, лежат там со времени последнего приступа. Но тут же ей пришло на ум, что отвратительный смрад гораздо сильнее должен был ощущаться в крепости, обороняемой неверными, чем в лагере христиан. Так что от зловредного зловония страдали прежде всего враги. Полный разлагавшейся плоти ров должен был служить к тому же рассадником ужасных болезней, распространяемых мухами и их личинками. Но вести войну, используя тела погибших! Это воистину достойно презрения. Это не могло быть одобрено Богом.
Алый крест на белом знамени Ордена рыцарей святого Иоанна Иерусалимского — эмблема чистоты и милосердия — немного укрепил ее ослабевший дух. Она направилась к самому внушительному шатру, круглому и кроваво-красному, который стоял впереди длинных рядов других шатров — белых и прямоугольных. Оруженосец в длинной черной тунике, подпоясанный белым длинным кушаком, быстро подбежал, чтобы подхватить узду Балана и помочь Иден спешиться. Он, похоже, был еще в миру и не давал обетов.
Внутри шатра, обстановка которого была практичной и скромной, полдюжины рыцарей корпели с перьями в руках над листами пергамента, разложенными на досках для письма, а один из них тщательно привязывал какое-то послание к ноге терпеливого почтового голубя с яркими глазками. Все носили суровое облачение Ордена — длинные черные туники со скелетообразными белыми крестами на груди. Шесть пар глаз вопросительно уставились на вошедшую Иден. Посещения женщин были им привычны. Шлюхи навещали своих раненых спутников, делая это, как правило, по двум причинам: чтобы сохранить расположение в случае его выздоровления или чтобы быть упомянутой в завещании. Однако Иден, без сомнения, не была шлюхой, если только не пользовалась благосклонностью какого-нибудь принца или короля.
